Посвящается 70-летию победы
В Великой Отечественной Войне
1.
Разгулы несущихся вспышек
Покрасили небо в угли.
Огонь поднимался всё выше.
И делали всё, что могли...
Тащили снаряд наудачу,
Палили под танки врага.
Нельзя было сделать иначе,
Уж слишком цена дорога.
И в плитки покрашены камни,
Что позже застынут навек.
Они теперь - в прошлое ставни,
А в прошлом том пули да снег.
И грохот здесь смолкнет нескоро,
Не встанет за сутки трава.
И терпит она до упора,
Пока не взростёт голова.
И кровь, загустев в атмосфере,
Всем Солнце заслонит с Луной.
И вряд ли вам кто-то поверит,
Что кровь была словно стеной.
И грохот за вёрсты был слышен,
И ложки в стаканах тряслись.
И взрослые здесь еле дышат,
Но насмерть в огне все дрались.
Закутаны чёрным туманом
Безвестные души людей.
Земля здесь покрыта обманом,
И нету обмана сильней.
И высшие силы спустились
За всем последить невзначай,
В последний как раз люди бились,
Сказав своим близким: "Прощай!"
Здесь нет ни любви, ни пощады,
Здесь смерти кровавый туман.
От пуль и патронов парада
Отходит дымов караван.
И ввысь поднимается туча
Бездушного мрака свинца.
И кажется, битве могучей
Начала нет, нету конца.
И кожа сгорала над пеплом -
Костёр безымянных времён.
Их жизни зачёркнуты мелом -
Никто их не вспомнит имён.
Лишь воздух запомнит их подвиг,
И он нам в награду от них.
Об умерших каждый пусть помнит,
Пока ещё сам средь живых.
2.
Вы все воевали за правду,
И в кровь разрывали сердца.
Спасибо - за Солнце в награду,
Детей во дворе голоса.
Спасибо за наши надежды,
Что сбудутся скоро совсем.
За белки прыжки елей между,
За холод утра на росе.
Мы вам благодарны за волю,
За русскую волю свою,
Что наперегонку вы с болью,
Но всё ж проявляли в бою.
Мы вам благодарны за то, что
Пока вас ровняли с землёй,
Отправили правнукам почтой
И мир, и любовь, и покой.
Спасибо за то, что терпели,
Без смысла не шли на обстрел,
"Катюшу" когда фрицы пели,
Когда унтерштурмфюрер пел.
Спасибо за то, что не сдались,
Терпели, пока не ушли...
И что до последнего дрались,
Друзей за собою вели.
За то, что себя не жалели,
И крепче держали кулак,
Что шли по дороге и пели -
Наследие нам как-никак.
За то, что, когда умирали,
Не сдали своих вы ребят,
А немцев на буквы три слали,
Как должен советский солдат.
Спасибо за выстрелов точность,
И выдержку в час непростой,
За рук неустанную прочность,
Трясло когда вместе с землёй.
Спасибо за жертвы собою
На общее благо людей,
Что не поскупились судьбою
И не испугались смертей.
Спасибо за руки в мозолях,
За шрамы и кровь на щеках,
И что не стерпели позора,
И то, что ваш подвиг в веках.
Спасибо за смелость и хватку,
За краткость в командных речах.
За выстрелы точно в десятку,
И стойкость в жару, как в печах.
Спасибо за сутками голод,
За грязь на усталом лице,
За грозы, за бури, за холод,
За счастье финала в конце.
3.
Солдат был один - самородок,
Троих он дуплетом ложил.
Ему был синоним - пехота,
Где он воевал и служил.
Боролся за землю и сёла,
Не спал он по дням и ночам.
С друзьями был добрый, весёлый,
По морде давал сволочам.
Он верил, что время наступит,
Не будет ни зла, ни войны.
И лучше, чем нынче, всё будет
Для всей необъятной страны.
Он всею душой отдавался
На благо страны и людей,
На нас чтобы не покушался
Какой-то немецкий злодей.
Он верил, что дети и внуки,
Не будут про тех забывать,
Что вынесли адские муки
За русскую Родину-мать.
И вот сорок пятый. Победа!
И очередям нет конца.
Страданий и бед уже нету,
Забыт звон от пуль из свинца.
Солдат через годик женился,
А позже детишки пошли.
С бытом холостяцким простился,
Времёна те всё же прошли.
Пошёл в институт он учиться,
Поскольку ещё молодой,
Чтоб в жизни чего-то добиться,
Расстаться навеки с войной.
Потом стал солдат аспирантом,
Решил он профессором стать.
Не хочет он быть лейтенантом,
Ему бы да преподавать...
И вот он семьёй обзавёлся,
И дети пошли у него.
И вроде он к месту пришёлся,
И вроде бы всё ничего...
И доктор наук уже вот он!
А опыта - не занимать.
Тяжёлая эта забота -
Урок молодым преподать...
И вот он стареет с годами,
И дети растут по чуть-чуть.
Уже с бородою, усами
(Они ему где-то по грудь).
И шёл он однажды с работы,
Уставший, и еле дыша,
Оставив студентов заботы.
И шёл он домой не спеша...
С собой - телефон чёрно-белый,
И орден войны на груди.
И шёл он походкой несмелой,
Подъезд увидав впереди.
Ему уж за семьдесят где-то,
И трость он с собою берёт.
Лишь внуки ему - лучик света,
Что вновь его к жизни ведёт.
И вот на скамейку присел он,
Уже у подъезда сидит.
Медаль на груди всё висела.
И вот уже дедушка спит.
А рядом ходили подростки,
Кто с пивом, кто просто курил.
И мата одни отголоски,
Один неприлично шутил...
Лежит наш герой без сознанья,
Без ордена, без кошелька
И без телефона. Вниманье
Все не обращают пока...
4.
На совесть оставили предки
Парады среди площадей.
Ходите по ним же вы, детки!
Ведь сделано всё для людей.
Пройдитесь средь массы народной,
Что утро потратит не зря.
Почувствуйте воздух свободный,
На знамя победы смотря.
Пройдитесь хотя б километр
Неспешным, спокойным шажком.
Не тратьте вы силы на ветер,
А просто идите пешком.
Вас утро окутает шумом
Из сотен и тысяч людей.
И каждый вам будет здесь другом -
Средь майских больших площадей.
Повесьте вы ленты на память,
Оранжевый с чёрным цвета,
Желанной свободы как знамя,
Которая нам навсегда.
И встаньте однажды пораньше,
Чтоб к вечному выйти огню.
И сделайте это без фальши,
Поддакнув победному дню.
Цветы принесите с собою,
Насколько позволит судьба.
Побудьте с другою судьбою,
Вколоченной в гвозди гроба.
И вспомните, что говорили
Отцы или деды про них,
И что они сами спросили
Из самых вопросов простых.
Забудьте про ваши проблемы,
Обиды средь будних речей.
А вспомните лучшие темы,
Пришедшие в трепет ночей.
Останьтесь средь них на минуту,
Как будто пред страшным судом.
Отбросьте семейную смуту,
Как сделали бы перед сном.
И не говорите о чём-то
Ни с кем-то, ни сами с собой.
Не нужно такого экспромта -
Отложим на повод другой.
И вслушайтесь в звук метронома -
Единственный в скорби тиши.
Под солнцем, раскатами грома,
Одно лишь волнует: "Дыши!.."
И замерло сердце на время,
Как будто в минуты интриг.
Но малое нынче нам бремя -
Отдать ветеранам тот миг.
5.
В начале двадцатого века
Миграции были часты -
Не нравилась нашим опека
Советов, сжигавших мосты.
И вот в суматохе, богатой
На выезды к центрам миров,
Расстались друг с другом два брата
По воле мигрантских богов.
Они ещё были детишки,
Когда распрощались. Но кровь
Родная бурлила в мальчишках,
Про братскую помнив любовь.
Андрей под Софией жил где-то,
Обычным ребёнком он рос.
Но правда, не слал он ответа,
Бумаги клочка не привёз...
Кирилл жил в посёлке под Тверью,
Учёбу всегда посещал.
И рос в атеизме, неверьи,
И писем на запад не слал.
И грянул когда гром военный,
Они возмужали совсем.
Андрей наш стал военнопленным,
Хоть и не искал он проблем...
Кирилл же на фронт собирался,
И стал новобранцем полка.
И поезд когда отправлялся,
Сказал не "Прощай!", а "Пока!"
Андрея отправили к немцам,
Без всяких разборов, речей.
Не очень хотел он в Освенцим,
Погибнуть под гнёт палачей.
И вот они долго воюют,
Успехи конечно же есть.
И немцы, и наши бушуют,
И трупов доселе ни счесть.
Однажды в одном из сражений
Кирилл был настырен и смел.
И вдруг за волной изменений
На месте застыл, обмелел.
Средь пыли немецких снарядов
Лицо одного увидал,
Похожего очень на брата,
С которым он в детстве играл.
И тот обернулся случайно,
Забыв на секунду про бой.
Обоим вдруг стало печально,
Увидевшись между собой.
И кровь закипела по телу,
И вспомнилось детство опять.
И враг - нужно выстрелы делать,
Но руку на то не поднять...
Лишь смерть разлучила свиданье,
И тот, что Андрей был - упал...
Такое ужасно прощанье,
Никто б никому не желал...
Не смог Кирилл дальше сражаться,
Вдоль линии боя пошёл.
Не хочет уж вовсе он драться -
Печаль, грусть и скорбь предпочёл.
Не долгие были страданья,
Хоть смерть его и не ждала -
Фашистская меткость дыханье
Солдата навек прервала.
6.
То ли ангел он был, то ли демон,
Но идее своей верен был.
Из неё он и плоти был сделан,
Но фашизм навек победил.
Не боялся ни чёрта, ни бога,
Но однажды монахом мог стать.
Только друг большевистский дорогу
В пострижение не дал застать.
Рассказал он про Ленина, Маркса,
Про идеи союза держав,
Про идеи рабочего класса
И про гнёт Белой Армии глав.
И партийный готов комсомолец,
Идей Ленина преданный сын.
Он с Кавказа безудержный горец,
И на свете такой был один.
Вот уже и Союзом он правит,
Вот он – Вождь и великий Мудрец.
А неверных же партии – травит,
Он за чистые мысли борец.
Обходился жестоко с врагами.
Даже дым его от табака
Заставлял людей падать ногами,
Ну а дальше – вновь к трубке рука.
Но он не был столь жестокосердным.
Да, жестоким, но всё ж молодцом.
Помогал он просящим и бедным,
И народа был верным отцом.
Он поверить заставил Россию,
Дважды нацию поднял с колен.
Показал нашей Родины силу,
Спас от слов, вроде: «смерть» или «плен».
Разве может притворщик, обманщик
Столько сделать всего для страны,
Но при этом в лицо врать всё чаще?
Разве, с силою что сатаны…
А клеветники в раз пусть замолкнут,
Ибо множество смертных грехов
Не по праву, без нужного толку,
Копят пыль воле мёртвых усов.
Да, неверных себе изживал он –
Но лишь тех, кто был подлинный враг.
Может точечно, может и валом –
Но, действительно, было и так.
Но опять же – клеветников, тварей,
Шарлатанов и прочую муть.
Но в работавшим в холоде, в жаре,
Руку помощи мог протянуть.
Он повёл за собою державу,
Не боясь мятежей или бед.
И покрыл себя вечною славой
Он на многие тысячи лет.
7.
А я ведь стоял за свободу,
Когда в лагерях погибал,
И тем помогая народу,
Что в вихре сражений стоял.
Мне было всё тлеющим адом.
Не мог даже толком понять:
Всё то было сном или рядом?
Нельзя мне то время догнать…
Как больно теперь возвращаться
Туда, где я быть не хотел,
Где лишь умирать и сражаться –
Таков был любого удел.
Уйти от страданий и крови,
Забыть про убитых тобой,
Сводил когда скулы и брови,
Не мог совладать сам с собой.
И боль ту уже не загасишь,
И боль ту уже не унять.
Ты сотни столетий потратишь,
Меня чтоб немножко понять.
Я помню, что был с собой честен,
Но больше – почти ничего.
С времён тех доносятся вести,
Как общий итог для всего.
Лишь мысль о жизни той новой
Пригрела меня в те года,
Когда в преисподней готовой
Я мог умереть навсегда.
Та жизнь мне готовила радость –
Я ради неё убивал.
Счастливых мгновений мне сладость –
Как в мир утешений канал.
И грыз эту землю зубами,
Как будто в последний всё раз.
Махался, как мог, кулаками,
И бил, как бельчонка – прям в глаз!
Ушло… Уже нету терпенья
Забыть всё, из жизни стереть.
Но правда всё – было стремленье
Одно – лишь бы не умереть…
И снова, как прежде, я плачу,
А тут по-другому – нельзя!..
Уже ничего я не значу,
Забыли все внуки, друзья…
Но я делал всё ради края,
Которым я так дорожил.
И тем для себя достиг рая,
До лучших времён что дожил.
8.
Вечернее небо в закате
Напомнило вновь о тебе.
Ушел от меня ты некстати
В угоду отчизны судьбе.
Смотрю фотографии ночью
И все вспоминаю опять.
И было за счастье все, впрочем -
Но не повернуть время вспять.
И тяжко мое ожиданье,
Секунда за вечность сойдет.
Последнее наше прощанье
Покоя теперь не дает.
Как ты мне в любви признавался!..
Какие слова говорил!..
Зачем ты со мною расстался?
Чему ты судьбу посвятил?
Ушел на войну без оглядки,
Где смерть лишь по всем сторонам.
Зачем же играть со мной в прятки?
Не лучше ли вместе быть нам?
Тоска на моем теперь сердце.
Лишь ты ее можешь унять...
Открыта тебе моя дверца,
Лишь стоит тебе постучать...
И писем не шлешь ты полгода,
Затерянный где-то в боях.
Но помни! Открыты ворота,
В родных тебя помнят краях.
И страшно подумать мне даже,
Что где-то средь битвы одной
Навеки ты в землю заляжешь,
Не свидишься больше со мной.
И буду страдать я и плакать.
Солёные слёзы мои
Заставят закончиться драку,
Утихнут навеки бои.
Я верю – живой ты! Здоровый,
Воротишься скоро домой.
Увижу опять тебя снова…
Я верю – живой ты, живой!
9.
Лишь пепел теперь и поруха
Жилище моё, бывший дом.
Судьба роковая, проруха –
Заем пошутила с огнём?
Мой маленький домик любимый –
Всегда был со мною ты мил.
Всегда был ты необходимый,
В тебе выживал я и жил.
Меня ты с рождения знаешь –
В тебе появился на свет.
Пургой заметённый бываешь,
Но всё же ты - тёпленький плед.
Здесь маму мою хоронили,
Всё видел ты, как ни крути.
Скажи мне – её не убили?
Скажи от меня ей: «Прости…»
Не можешь сказать ничего ты,
Решила так злая война.
Скажите, пожалуйста, кто-то –
Чья в этом быть может вина?
Не знаю теперь, куда деться,
Куда теперь дальше идти.
Ну что ж? Остаётся одеться,
Родных постараться найти.
Хотя им не легче, наверно –
Такое уж время теперь.
Как точно, как мерзко, как скверно –
Узнать, где фашистский есть зверь.
Будь проклят Берлин! Никакого
Не жди снисхожденья уже.
Не строй из себя ты святого –
В коричневом, тварь, блиндаже.
Всего ты лишил – больше нету
Мне смысла чудес больше ждать.
Не шлют мне родные ответа –
А значит, пойду воевать.
Нет крова, нет дома родного!
Прощай же, мой маленький край!
Готов уничтожить любого,
Вернуться чтоб в крошечный рай –
Мой домик, печальный и ветхий.
Вернуть бы тебя, хоть на час!
Но время – лишь время помеха.
Зовёт оно всех теперь нас.
Таких же, как я – обнищавших,
Оставленных злою судобой,
О счастье советском мечтавших.
Есть Родина лишь за спиной!
Её ни за что не лишимся!
Отстроим по новой дома!
Давайте на бойню решимся,
Раз так нарекла нам сума.
10.
Сидит у окошка старушка,
На мир по сторонкам глядит.
Сложило головку под ушко –
То смотрит, то бредит, то спит…
Бывает, что бабушка плачет –
Бывает такое порой,
Когда на жерёбочке скачет
Солдатик совсем молодой.
За сердце порою хватает,
Но всё же не сильно, слегка.
Порою старушка мечтает,
Как будто живой сын… пока.
Победе великой два года,
Но где её чадо сейчас?
Хорошая даже погода
Не радует бабушки глаз.
И кушать почти перестала,
Лакает лишь кот молоко.
Старушка, наверно, устала –
Ей очень сейчас нелегко.
И трудно ей сдерживать слёзы –
Они всё текут и текут.
Её не покинули грёзы –
Быть может, сыночка найдут.
Возможно, заброшен далёко,
А может, уже есть семья.
Судьба не настолько жестока,
Чтоб жизнь обрубалась твоя.
А вдруг тяжело был он ранен?
И лечится где-то пока…
А дух материнский ведь странен,
Но доля его нелегка.
А что ещё может быть хуже,
Чем слёзы родных матерей.
И слёз этих целые лужи
Зальют миллион лагерей.
Быть может, и в них затерялся
Сынок той старушки седой.
А может быть, он попрощался
Навеки с прегрешной землёй.
А может, забыл (так бывает),
Что ждёт его мама домой,
Что долгое время страдает,
Смириться не может с тоской.
Не знаем, и знать мы не можем –
Война затеряла следы.
Но сердце старушки тревожит
Возможность случайной беды.
И чем-то помочь невозможно,
И хочется всё же помочь.
Но сердцу всё также тревожно –
Летят день и ночь, день и ночь…
11.
Родные мои треуголки!
Летите, как сказано.
Пусть воют в пути на вас волки –
Летите! Вы дороги нам.
Ложится строка за строкою,
И в каждой из них – о судьбе.
С боязнью строчится святою
Рассказ о других и себе.
И что рассказать между строчек
Успеет потом адресат?
Набор запятых или точек
Сегодня о чём говорят?
А важен как правильный почерк?
Писалось всё вдруг впопыхах?
И каждый стремительный росчерк
Был сделан в смертельных боях?
О чём рассказать адресату?
В письмо какой смысл вложить?
Сказать, что сыночек награду
За подвиг успел заслужить?
А может, о горечи будней?
О ранах и боли души?
О том, что паёк очень скудный?
И как одиноко в глуши?..
Сказать, мол, друзей нет, знакомых,
С кем можно, как раньше, плясать?
Нет, о дефиците патронов
Не стоит, наверно, писать…
И вот ты вложил в треуголку
Всё то, что хотела душа.
Проходит чрез взводы и полки
Счастливая весть не спеша.
Не дай бог, сгорит по дороге…
Взорвут всё снарядом одним…
Пускай почтальоновы ноги
Всё передадут вновь другим,
Дадут они весточки в руки
Тому, кому нужно отдать.
И сразу забудутся муки,
Не нужно уже больше ждать.
И сразу в ответ втихомолку
Второе письмо отойдёт.
И снова которому полку
Ещё одна повесть придёт.
И будет тогда всё прекрасно,
Всё будет тогда хорошо.
И слёзы не льются напрасно,
Как рюмки – ещё и ещё…
Летите же рейсами, письма!
Идите ночами в боях!
Чтоб не потеряла жизнь смысла
Для тех, чьи подушки в слезах.
12.
Заброшены где-то в окопах
Их души на волю судьбы,
И держат в колючих их стропах
Из кожаной вязкой резьбы.
Они заплутали в дороге,
Им некуда больше бежать.
Устали их бедные ноги –
От горя осталось визжать.
Родители бросили где-то,
Оставив самих по себе
Во тьме из сражений без света –
К решению подлой судьбе.
И нету игрушек волшебных,
В которых игра и покой.
Лишь шкуру осьмушек нахлебных
Успели отдать им с собой.
Они ещё дети, но всё же
Их сделала старше война.
«Где мама?» - их только тревожит,
Но не отвечает страна.
Она не возьмёт их на руки,
И не успокоит сейчас,
Их детство – бродячие муки,
И боль их уже не на час.
Теперь им со взрослым на равных
Осталось уже выживать.
И нету теперь самых главных,
С кем детство своё обывать.
О, бедные, бедные дети!
Нелёгкая участь у вас,
Ведь вы одиноки на свете,
Никто не услышит ваш глас.
И заповедь вам не читали
О долге обычных солдат.
Вы просто о доме мечтали,
А не о позывах в набат.
Нет дома, тепла и очага –
Исчезло всё в пепел веков.
И самые влажные блага
Взамен захотелось оков.
Но некому сделать замену,
И некому больше спасти.
Теперь вы – заложники плена,
Где нужно лишь стадо пасти.
Растите! И будьте любимы!
Найдите скорее того,
Кому вы так необходимы,
Во имя святого всего!
Стерпите же адовы муки,
Пройдите терпения путь!
И не опускайте вы руки,
Чтоб было полегче чуть-чуть.
13.
Вам вырыты сразу могилы,
Готовый обоймы заряд.
Вас жизнь навеки забыла,
И множество сразу подряд.
Ваш дом – четверня из бетона,
А крыша – колючая сталь.
Здесь нету ни прав, ни закона,
Отсутствует небо и даль.
Здесь всё в глубине подсознанья,
Живёт всё мгновеньем одним,
Сошедшее за предсказанье –
Оно безразлично другим.
Здесь всякое здравое тело
Гниёт среди смрада клубов.
Тебя она тоже задела –
Побудь там лишь пару часов.
Надолго потеряно время,
Замётаны жизни следы.
Досталось нелёгкое бремя,
Попавшим под злые суды.
Тут истина – выжить стараться,
Религия – зло и обман.
Задача – сбежать попытаться,
Создав для охраны туман.
Людей уже нет и в помине –
Лишь псы, чья судьба – умирать.
И в этой гремучей пучине
Ударами всех побирать,
Как велено боссами свыше,
Душа чья – пленённых грязней.
Они пока сверху вам дышат,
Они всё сильней и сильней.
Бегите отсюда, как можно
Скорее! Здесь нет ничего.
На сердце не будет тревожно,
А ставка – судьба лишь всего.
Уж лучше уйти по дороге
От жизни на свет тот скорей,
Чем будут сгнивать ваши ноги
Под гнётом таких палачей.
Вам в помощь – надежда на будни,
Обычные будни людей.
Они, как бы ни были скудны –
Всё ж лучше смертельных печей.
Вам в руки – такие же руки,
Которые верят пока,
Что эти закончатся муки,
Не сдастся другого рука.
Здесь нечего делать случайным,
Но это – не их ведь вина…
Их даль – и тускла, и печальна…
А всё затевает война…
14.
Страна! Подымайся с коленей!
Иди спозаранку на бой!
Вылазь из заглухших селений,
Чтоб жить лишь одною войной.
Иди, не жалея ни силы,
Ни времени и не врага,
Чтоб Родина всех победила.
Война ко всем очень строга.
Лишь лень одна только мешает
Подняться на стопы с утра.
И каждый себя утешает:
«На завтра!» - сказав так вчера.
Вокруг всё подряд – искушенье,
Всё – страсть и желанье толпы.
Но к цели одно лишь стремленье
Подымет на обе стопы.
Вставай же, Россия родная!
Ты спишь слишком долго сейчас.
Помочь тебе чем я – не знаю,
Но сделай ты всё ради нас!
Возьми же за глотку скорее,
Тащи нас к рабочим станкам,
Чтоб были мы сами сильнее,
И славу забрать на века.
Стучись же, Отчизна, ты в двери,
На битву скорей забери,
Чтоб мы не валялись как черви,
В кровати у этой двери!
Веди нас в терновые дали,
Чтоб с болью крепчал и наш дух,
Позиций врагу чтоб не сдали.
Врагов же нашли только двух:
Есть немец, фашизмом заклятый,
Со свастикой, а не с крестом.
Есть лень, что прозвали проклятой,
И в ней разлеглись все пластом.
Так встаньте! Боритесь с врагами,
Чтоб мир был в душе и вокруг.
Идите своими ногами,
За вами пойдёт близкий друг.
Тащите же всё за собою,
Одно не давая – покой.
И он не смирится с судьбою -
И вы не миритесь с судьбой.
Других же скорей подымайте!
Тащите с собою вперёд.
Но помните, верьте и знайте –
Никто вас с успехом не ждёт!
Тогда докажите – неправда!
Скажите: «Могу и хочу!»
Тогда вас дождётся награда,
И будет уже по плечу
Тернистая тропа победы.
И встанет Россия с колен.
Уйдут тогда вечные беды,
Не будет занудных проблем.
15.
Вы тратите наши же силы,
И всё, что успели создать.
Об этом мы вас не просили,
И нечем вам траты воздать.
За счёт трудового народа
Себе нарастили живот.
И так всё идёт год за годом,
Тут вряд ли нас ждёт поворот.
Пока у станка кто-то чахнет,
За ним умирает опять –
От вас в это время лишь пахнет
Дурманом. Ну что ж, так держать!
Воруйте всё то, что успеете,
Пусть всё вам не принадлежит.
А нам только чушь дальше смейте
Твердить – она очень смешит!
Нам нравятся все вермишели,
Что вы нам навешали впредь!
Да чтоб на ремнях вы висели,
Живым там чтоб вечно висеть!
Мы всё отдаём для победы,
Для тех, кто придёт после нас.
А вы пока ешьте обеды,
Икорку вы мажьте на глаз!
Мы души оставим под пулей –
Нас ждут ещё на небесах.
А вы пока прячьтесь все в улей,
Не быть чтобы в наших глазах.
Заместо патронов, снарядов,
Машин, вам уж лучше купить
Нам тысячу глупых нарядов,
Красиво чтоб нас всех убить.
Всю участь войны нам сложнее
Вы сделайте, да поскорей!
Оно нам намного нужнее,
Убить чем фашистских зверей.
Когда мы умрём, нас подымут
На выси далёких небес.
И боли все сразу же сгинут,
И будем патронов мы без.
А вам уже всё в преисподней
Готово – как пир на столах.
Но только лишь волей Господней
Вы будете вечно в гробах.
Пока что вы всё забирайте,
Что можно, и то, что нельзя.
И жадности нам не прощайте,
Жирами на креслах скользя.
Кормитесь за труд безвозмездный,
И хвастайтесь жиром своим.
Но зов о пощаде безвестный
Затихнет, когда вам одним
Остаться придётся с собою,
Когда вас не будут кормить.
Вам тщетно бороться с судьбою,
Её вам нельзя покорить.
16.
Ой ты, молодёжь, да лихая!
Живёшь без особых забот,
Ни беды, ни горя не зная,
Несёшь ты веселье в народ.
Так что ж, веселись! Прохлаждайся!
Но лишь для себя не живи.
В себе ты самой не зазнайся,
И не пожалей ты крови.
Как наши деды и прадеды…
Когда они были, как мы,
Ни близких, ни хлеба не ведав,
Неся лишь упрёки сумы.
Сражаясь, терпя, торжествуя,
Идя через зной или снег.
Ровесников в землю пакуя,
Накрыв их землёю навек.
И вот они, стоя в маршрутке,
Опять прокрутили года,
Как лёгкой, небрежной прокруткой
В смесителе льётся вода.
А мы им уступим. А что нам?
Нам проще пока постоять,
И общим молебельным звоном
На благе для них настоять.
Пускай же присядут немного,
И вспомнят опять о былом.
А нам будет в помощь дорога –
Так что же? Быть может, пойдём?
И сделаем лучше, чем было,
Они чтобы вспомнили нас,
И чтобы страна не забыла,
Поёт как наш трепетный глас.
Поёт… Нет, не ради награды…
Не ради вниманья сердец…
А чтобы деды были рады
Под занавес, стишье, конец.
Так пойте – пусть они слышат,
И знают, что будет всё так,
Чем каждый из отроков дышит,
Несёт что в горячих летах.
И мы будем жить не для славы,
Не ради высоких наград,
А чтобы увидеть, как раньше –
Вы правы – победы парад.
Победы над ленью своею,
Бездушьем и злобой на мир.
Начнём же мы битву скорее,
А после победы – на пир.
Но прежде – возьмём себя в руки
И выстоим в туче страстей,
Дедам чтоб облегчить их муки –
Согреть застарелых костей.
Вперёд, молодёжь, да лихая!
Возьмём на себя мы забот!
Чтоб бед, или горя не зная,
Расцвёл наш великий народ!
17.
Тем утром, воскресным, обычным,
Всё началось вновь – как всегда.
И воздух такой же привычный,
И та же в колодце вода.
Всё было в положенном месте,
Все спали при свете зарниц.
Но тьма начинается в Бресте –
Парад войсковых единиц.
Они всё сносили с дороги,
И дым волокли за собой.
И кажется, высшие боги
Не справятся с этой гурьбой.
Они где-то там подалёку
Распили по чашам вино,
Без всякого даже намёка,
Что что-то тревожить должно.
Что их подопечные снизу
Сейчас умирают. Но нет!
Слышны им свои лишь капризы,
И слышен послушный ответ.
И утро теперь не такое,
И завтра не будет таким.
Славян превращают в жаркое,
Прозвали жаркое плохим.
И сделали это арийцы,
Что ищут евреев теперь.
Вампиры, скоты, кровопийцы!
Им Брест бы, Смоленск или Тверь.
Они их съедят подчистую,
Ведь всё начинается лишь.
И сделают это вслепую,
Как съели вслепую Париж.
Невинные, добрые люди!
Из ряда обычных, простых!
Вы все у фашистов на блюде
Заместо окорков свиных.
Бегите с застолья такого,
И режьте ножами гостей
Отечества ради святого,
И бейте врагов всех мастей!
Теперь вам не выспаться утром.
Теперь вам куда-то бежать.
О слове же помните мудром,
Чтоб враг от него мог дрожать.
Теперь впереди неизвестность,
Она абсолютно во всём.
Вам в помощь пусть хитрость да честность
Напомнит опять о своём.
Бегите из этого мрака,
Готовьтесь к настырной войне.
А будет с бандюгами драка –
Бандитов тех бейте больней!
18.
Наверное, мама, мне страшно.
Хотя ты и рядом со мной…
Вокруг так всё зло и ужасно…
Когда мы поедем домой?
Скажи мне, куда ушёл папа?
И писем не шлёт почему?
Когда Шарик даст свою лапу?
А трудно ли быть одному?
Скажи мне, а дом наш далёко?
А где мы сейчас, расскажи.
А что это в небе высоко
Как глупый комарик дрожит?
А что он на землю роняет?
И что в облаках там шумит?
И чем так ужасно воняет,
Как будто здесь что-то горит?
И всё-таки ты не сказала,
Куда же наш папа пропал?
Опять ты, наверно, скрывала,
Что он мне гостинцев прислал?
А Шарик сбежал наш, наверно…
Хотя он куда убежит.
Его ведь покормят? Неверно…
От голода вечно визжит.
Наверное, трудно, когда ты
На свете остался один
Под этим тревожным раскатом
Вдали от оконных гардин?
Ну мам, ну когда будем дома?
В деревне все ждут уже нас.
Там всё мне ужасно знакомо.
И нету, наверно, сейчас,
Деревьев в окраине нашей,
Чтоб я за одиннадцать лет
Их не покорил. Нету… Даже
В соседней деревне их нет.
Пойдём, мам, скорее отсюда.
Мне страшно здесь. Мам, ну пойдём!
Давай лучше сядем у пруда,
И рыбку в нём лучше найдём?!
Там много их плавает летом.
Особенно – тьма окуней.
Вот сядешь под утренним ветром –
И так бы сидел много дней
У берега. Мам, ну не плачь ты!
А хочешь, построим с тобой
Кораблик с высокою мачтой
И пустим мы в пруд, как родной?
Пойдём поскорее отсюда!
Нас игры ждут дома сейчас.
Заждалось из сказки нас чудо,
Которому скучно без нас.
19.
Родная, я буду с тобою,
И буду с тобой до конца,
Пока роковою судьбою
Не буду убит от свинца.
И пусть я далёко от дома,
И трудно дышать мне сейчас,
Нашла на меня пусть истома –
Не бойся, я помню о нас.
Лежит в моём левом кармашке
Твой крестик со мной он в бою.
И сердце стучится в тельняшке
Сильнее, когда достаю.
И пусть мне твердят – нету бога,
Пускай мне твердят все подряд -
Сурово, упорно и строго, -
Они все одно говорят.
Но ты, моя милая, знаешь,
Что всё же он с нами. Он есть.
Всегда ты меня понимаешь,
Ведь ты донесла эту весть.
Без этой безудержной веры
Уже бы я умер давно.
И с Богом не так уж всё серо,
Хотя бы не так всё равно…
И ты, когда крестик достанешь,
Наверное, вспомнишь меня.
И верить в одно не устанешь –
Что сяду с тобой у огня,
Как прежде, тебя зацелую,
И крепко опять обниму.
Как раньше, огонь я раздую,
И дым до небес подыму,
Ты верь – будет так же, как раньше,
Как было до этой войны –
Без крови, упрёков и фальши,
Разборов – кто с чьей стороны.
Дождись лишь меня, дорогая.
Вернусь уже скоро домой
И будем мы, горя не зная,
Детей наших нянчить гурьбой.
И вера, та самая вера,
Которую ты мне дала,
Нам будет терпения мира,
Чтоб воля ничья не сдала.
И сердцем я буду с тобою,
И ты всегда в сердце моём.
Не может любовь быть иною,
Как наша с тобою вдвоём.
Дождись – и всё будет как прежде,
И скоро к тебе я приду.
А нынче я с доброй надеждой
На битву с врагами иду.
20.
Я многое видел на свете,
Не верил злодейке – судьбе.
Но ни за кого не в ответе –
Я царь самому лишь себе.
Я мысли читать научился
По лицам обычных людей.
И случай такой приключился –
Поведаю вам поскорей.
В газельке, уютной и тесной,
Стоял я народа среди.
И было свободное место
У входа почти, впереди.
И вот на одной остановке
Заходит в газель ветеран.
И хоть потерял он сноровку,
И много получено ран,
Но всё же уверенно лезет
В маршрутку. И тот старичок
О месте единственном грезет,
На нём отдохнуть чтоб чуток.
Но тут же в маршрутку влетает
Один человек молодой.
И он ветерана пихает,
Не видя, что старый, седой,
Что орден на нём красовался -
Ему поскорее бы сесть.
Уж как парень не надорвался,
Ведь в кресле вся совесть и честь.
И вижу я мысли такие
Того, кто сиденье занял:
«Не сели сюда бы другие,
На всех я на свете плевал!»
Зашёл ветеран тот неспешно,
Хоть наглость других не учёл.
Молчал он весь путь безутешно,
И мысли его я прочёл:
«Ну что ж не судьба. Молодые…
А будет что дальше теперь?
Зайдут сюда люди слепые
А им не откроют вдруг дверь?»
Кому не скажу про тот случай –
В ответ мне другой говорят.
Подобий есть множества, куча,
И все о них разом твердят.
Но может, сейчас себя спросим:
«А если я буду сидеть,
И встать меня кто-то попросит,
Смогу место не пожалеть?»
Таких было случаев много –
Но это не наша вина.
А может, кривая дорога?
А может, кривая страна?
21.
Ну вот… Наконец-то я дома,
И снова могу отдохнуть,
Как всё тут до боли знакомо.
И воздухом этим вздохнуть
Широкою грудью осталось.
Побыть теперь надо мне здесь,
Хоть мизер, хоть самую малость.
И всем донести свою весть –
Живой и здоровый вернулся
С кровавых и тяжких боёв.
И что не исчез, не загнулся –
Дошёл до родимых краёв.
Заместо ножа теперь бритва,
Заместо винтовки – стакан.
Закончена долгая битва –
Не верится, что не обман.
Теперь успокоиться можно,
Прилечь, полежать, отдохнуть.
На сердце не так уж тревожно,
Могу что теперь я уснуть
В последний раз в жизни, навеки.
Я сплю. Но теперь не в плену,
Под гнётом немецкой опеки –
На печечке, как в старину.
И рады все люди в округе
Тому, что пришёл я домой.
Семья, и друзья, и подруги
Сказали, что стал я другой.
Что, мол, возмужал, повзрослел я.
А помнится, мама меня,
На ручках кукобя, лелея,
Кормила всё день ото дня.
Что, мол, я на фронт убегая,
Был мальчик обычный, ни бед,
Ни горя вовеки не зная.
Таков уж народа ответ…
Особо я не изменился,
Ни внешне, ни внутренне… Нет
Я просто в сражениях бился
И немцам всем слал лишь привет.
Ну что же… Я дома надолго.
А дальше посмотрим, что, как…
Теперь не стоять среди полка,
Сжимая винтовку в кулак.
Мне надо пойти на работу,
Стране своей вновь помогать.
За трактор, на стройку, в пехоту –
Неважно, хоть кем-нибудь стать.
А там мы посмотрим, что будет,
Как сложится дальше судьба.
Но Родина нас не забудет -
Закончена с немцем борьба.
22.
Совсем молодые мальчишки
На фронт уезжают сейчас.
И мам своих видят сынишки
В последний, наверное, раз.
Оркестр их всех провожает,
Родные, подруги, друзья.
Их бойня с врагом ожидает,
Но кто-то нам скажет: нельзя!
Нельзя этих юных созданий
Пускать на судьбы произвол,
Уж лучше бы всех их заставить
На улице бегать в футбол.
Они – наша вера и слава,
Они – наше завтра. А там
Погибнут они не по праву,
Отпор не дав толком врагам.
Им жить бы сейчас беззаботно,
А после – на поле пахать.
На фронт им совсем невольготно,
Конечно, сейчас уезжать.
Но вот, что мы скажем такому,
Который нам скажет про то,
Что можно решить по-другому,
Но лишь бы к врагу ни за что:
Конечно же, бесчеловечно
Отдать ребятишек войне.
Но всё ж оборона не вечна.
Ребятам полезней вдвойне
Помочь своей Родине чем-то,
И жизнь, может быть, положить.
А в жизни, чтоб стать всегда кем-то,
Не выйдет никак не тужить.
Так пусть будет каждый солдатом,
Поможет Отчизне в бою.
Ведь слово такое есть: «Надо!»,
И надо быть нынче в строю.
А там, поглядишь, и судьба им
Подскажет свой правильный путь.
Но в игры мы здесь не играем,
И некогда мячик здесь пнуть.
Сегодня тяжёлые будни
Ждут этих наивных ребят.
Они ежедневны и скудны,
Но делают взрослых солдат.
За правду идут они биться,
И некуда им отступать.
Удачи заветная птица
Им будет в боях помогать.
Так пусть пацаны не робеют,
Не трусят пред станом врага,
Помочь нам в победе сумеют,
Ведь так нам она дорога.
23.
Обыденным утром воскресным
Над Брестом вставала заря.
И небо там было прелестным,
Лишь солнцу и утру вторя.
Но небо там вдруг почернело,
И гул улетал в облака.
Фашист мессершмидтами смело
Ту землю стирал на века.
Не думал он вовсе о детях,
Чьи судьбы теперь – сирота.
Не думал что те его встретят,
Кому лишь Отчизна свята.
Летел он на Красную площадь,
Летел он Москву покорять.
Сжигал он долины и рощи,
Людей не стеснялся сжигать.
И даже не стал говорить он,
Что он объявляет войну,
Не сбить чтоб, наверное, ритм,
Избегнул формальность одну.
Летели на землю снаряды,
Снося на своём всё пути.
Фашиста патронов заряды
Могли примененье найти
На жертвах случайных и войнах,
Что приняли этот удар.
Великая началась бойня,
В воскресного утра разгар.
И бедные жители Бреста
Восприняли этот налёт
Как неуважения жесты,
Когда их бомбил самолёт.
И шаг сделать некуда, значит.
И нужно идти до конца.
А сделать нельзя ведь иначе,
Летят когда грады свинца.
А бил фашист смело и точно,
И сил на Москву не жалел.
Но нету победы досрочной
В войне, где наш дед не робел.
Не ведал он трусости, страха,
Но также не ведал конца,
Когда перед тем, как стать прахом,
Он принял семь граммов свинца.
За Брестом Союз был Советский,
Который в опасности был.
Хвала воину крепости Брестской,
Что немца прикладом он бил.
Что сил не жалел на атаку,
Что умер за внуков родных.
Хвала за простую отвагу,
И память в сердцах средь живых.
24.
Стояла Москва златоглаво.
И вдруг захотел захватить
Столицу фашист не по праву,
Навеки её покорить.
Пошли эшелонами немцы
Бомбить всё подряд на пути.
Но ключ от Кремля нужной дверцы
Не хочет никто принести.
И стены виднелись в бинокль,
Хотелось меж ними пройтись.
Но был в том фашист одиноким,
Без битвы тут не обойтись.
И бьёт он людей беспощадно,
И рвёт всё, что есть, на куски.
Но нету конца всё – досадно,
И жмёт кулаки он в тески.
А там, по ту сторону фронта,
Москву защищают сыны
Советов, и за горизонтом
Остатки их крови видны.
И бьют новобранцы фашистов,
На передовую бегут.
И гибнут они слишком быстро,
Что дети потом не найдут.
Стоят за кремлёвские стены,
За мать наших всех городов.
Бегут они смена за сменой,
Не чуя ни ног, ни следов.
Над Родиной нашей повисла
Ужасная, злая гроза.
И нету сражаться нам смысла,
Как только: «Ни шагу назад!»
И смерти людские бессчётны
На битве за нашу Москву.
И отступ никак не угодный
На этом с врагом rendez-vous.
Бегут новобранцы в атаку
Навстречу фашистам-врагам,
И всех вызывают на драку,
Бросая гранаты к ногам.
И мучает боль нестерпимо
От ран и страданий души.
Но Родина непобедима,
Народ когда с войском бежит.
А значит, терпеть сейчас надо,
И всё же ту боль победить
Победного ради парада,
И ради него сейчас жить.
И слава погибшим солдатам,
Стоявшим тогда под Москвой.
Ведь высшая внукам награда -
Мир неба над их головой.
25.
Спасибо стахановцам тыла,
Спасибо за труд их без сна.
Отечество вас не забыло,
Но почесть вам не отдана.
Точнее сказать, эта почесть
Отдали вам мы не сполна.
Ведь вновь выбирали вы совесть,
Когда больше хочется сна.
Спасибо за труд одержимый
У ваших приборов, станков,
За подвиг ваш неудержимый,
За смены на много веков.
Вы смело пошли на работу,
Когда было вовсе не в мочь.
Вам большая всё же забота –
Армейцам на битвах помочь.
И даже болезнь – не повод
Уйти из завода домой,
Когда защищать нужно город,
Когда даже город чужой.
Там люди такие же тоже
Стоят за Советский Союз.
Их также усталость тревожит,
И тоже нелёгкий их груз.
Вам труд был в награду дарован,
Как способ солдатам помочь.
Был каждый трудом околдован,
Хотел сам себя превозмочь.
Пускай было трудное время,
Не знали, что будет потом,
Пускай было тяжкое бремя
Успехов с великим трудом,
Но были такие герои,
Которые шли за станок,
Как будто боролись с корою
В Антарктике, взяв молоток.
И шли они целые годы,
Пройдя будто полюса два.
Казались простыми невзгоды,
О них вспоминалось едва.
И всякий барьер одолённый
Казался на месте прыжком,
И каждый успех разделённый –
Походом до дома пешком.
И время побед пионерских
Давало вам веру в страну,
Когда среди граждан советских
Вы сотню нашли не одну,
Которые верили в чудо
И вас повели за собой,
Работали рьяно покуда,
И спорили с тяжкой судьбой.
Спасибо стахановцам тыла,
За веру в партийный завет,
За то, что в сердцах не остыло
Желание громких побед.
26.
Вам стыдно на улицу выйти
И место готово в аду.
И вовсе не хватит вам прыти
Исправить всё, даже в бреду.
Продажные твари отдали
Всю честь за кусок колбасы,
Отечество наше предали
Для жизни недолгой красы.
Когда ваши однополчане
Жевали осьмушки с водой,
Вы парились весело в бане
С бутылкой немецкой, хмельной.
Пока наши дети лототу
Сырую жевали с земли
И не открывали ворота
Фашистам, насколько могли,
Вы их без раздумья сдавали
Фашистам – врунам, палачам,
Они вам покушать давали
Свинины кусок, сволочам.
Вы продали всё, что святым бы
Назвал рядовой человек,
И он бы свернул лучше глыбы,
Чем честь обменял всю навек
На жалкую пищу ворога,
Который идёт убивать,
Не дал бы к солдатам дорогу,
За нас что пошли умирать.
Товарищей всех вы предали,
Кого коммунистами мы
До смерти самой называли,
Кто были в поступках прямы.
И стал каждый вдруг полицаем,
И в куртках из кожи шагал.
Теперь у вас даже лица нет,
Его не имеет шакал.
Заместо лица только рыло,
Предателя рыло теперь.
И время нисколько не смыло
Рок жалкий. И в вашу же дверь
Никто и стучать не захочет,
А будут камнями кидать.
И пусть разнесут её в клочья –
На это уже наплевать.
За время, утёкшее в лету,
Не смылся ваш грех из души,
И будут вас помнить по свету
И вновь обсуждать средь тиши.
И внуки, которые, в общем,
Ни в чём не виновны сейчас –
Им жить не на много уж проще
Средь внуков умерших за нас.
И будут ходить по округе
Из края соседнего в край
Рассказы о друге, подруге,
Что дед её был полицай.
Лечащее беды все время
Не смыло пока что позор,
И внуков не сбросило бремя –
С соседа по дому укор.
27.
В дни долгой немецкой опеки
Все были большою семьёй,
Хоть немцы хотели навеки
Сравнять этот город с землёй.
От ужаса жизни итога
Спасала надежда людей
И узкая жизни дорога,
Держали что множество дней.
По ней привозили народу
Кусочки последней еды,
Была что ценней кислорода,
Из хлеба и чистой воды.
И жители ели осьмушки,
Хватало которой на день.
Рабочие, брав четвертушки,
Отбросив весь голод и лень,
Работать пошли на заводы,
Пахали и ночью и днём.
И кроме отбойной работы,
Не ведал никто ни о чём.
Не думали, будет что дальше,
Как жить, когда некому жить,
И как замечательно раньше
Никто и не думал тужить.
Не думали, что не проснутся,
Заснув как обычно, как все.
По ним что фашисты пройдутся
На танка стальном колесе.
И верили, что Ленинграду
Вернётся удача опять,
Что будет победа в награду,
Что всё повернёт она вспять.
Что будет еда очень вкусной,
Что трудности временны лишь,
Не будет что жизнь такой грустной,
И в городе мир будет, тишь.
И верили – бьются солдаты
За город великой Невы,
Что будет великой расплата
За беды, что нынче, увы.
И в этот нетлеющий голод
Все ждали чего-то пока,
Не жалуясь даже на холод,
Покуда их сила крепка.
И все до костей исхудали,
И все ослабели пускай.
Но все эти пленники знали,
Что и на земле будет рай.
И два с половиною года
Терпели они столько бед.
И помощь советов народа -
Залог Ленинграда побед.
Так слава героям блокады,
Которые ждали свой час,
Но даже в той долгой осаде
Остались в живых, среди нас.
28.
Деревня родная пылает,
За вёрсту примерно горит.
В войну иногда так бывает –
Так мама моя говорит.
Огромный котёл там как будто
Кипит уже десять часов.
Оттуда нас выгнали утром,
Куда-то вглубь наших лесов.
И мама моя теперь плачет,
Но я ей: «Не плачь!», говорю.
А что это всё теперь значит?
У всех я сейчас узнаю,
Что немцы деревни сжигают,
И наша деревня теперь.
Но что теперь делать – не знают,
Стучаться ведь некому в дверь.
Один мне сказал, что на фронт он
Решился пойти. А старик
Сказал, что уже он полгода
Ждёт внука, а тот – фронтовик.
И ждать его будет… А третий
Поедет на Север, к родным.
Четвёртый совсем не ответил,
Сказал, что «Мы их победим».
А что этим немцам здесь надо?
У нас тут и нечего взять…
Какая тут немцам отрада –
Деревни чужие сжигать?
Ах, был бы я малость постарше,
То я бы им всем показал,
Что лаптем не деланы наши,
Пинка бы вдогонку им дал.
И, может быть, нашу деревню
Они бы не стали сжигать:
А вдруг среди русских деревьев
Есть те, кто бы стал воевать?
И мы б не стояли, наверно,
Не ждали бы всяких чудес.
В душе моей грустно и скверно,
Но милости нету с небес.
И маму теперь очень жалко,
Ей трудно без папы и так.
Ах, кинуть бы немца мне палкой,
Да дать бы по морде в кулак!
Вот скоро совсем повзрослею -
На фронт я поеду тогда.
И немца не буду лелеять,
И сгинет с деревни беда!
И будем, как раньше, как в сказке,
Мы весело жить-поживать
В любви, пониманьи и ласке,
Добра для страны наживать.
29.
Пятнадцать фашистов шагают
По лесу, на отдых идут.
А наши в лесу выжидают,
Когда они разом уснут.
Мгновения ждут партизаны,
Когда они в плен их возьмут,
Обрадуют всех несказанно,
Но сами того не поймут.
На фронт тех ребят не позвали,
Но всё же воюют они.
Бойцами их тоже назвали,
Что тратят и ночи и дни
На то, что чтобы логово немца
Найти среди дебрей лесов.
Они не боятся Освенцум,
Таясь среди птиц голосов.
Следят, чтобы дым не поднялся,
Дымя лишь себе под пальто,
Но каждый из них не боялся
Врага нападений зато.
И ждали они не награды,
Не звания и не цветы,
А часа святого расплаты,
Чтоб мог жить на свете и ты.
И местные им помогали,
Любили у нас партизан.
И много они побеждали,
Но не обходилось без ран.
Терпение было как воздух,
И дерзость держалась в узде.
И не было чтоб слишком поздно,
Следили за немцем везде.
Но этих ребят выдавали
Предатели, слуги врагов.
Их смело фашисты пытали -
Они не сдавали бойцов.
Ведь знали, за ними – Россия,
Для всех она общая мать.
В ней воинов порука и сила,
Без битвы нельзя её взять.
Достойную смерть принимали,
Отчизны великой сыны
От адовых мук погибали,
Но помним их подвиг и мы.
И немцев они выжидали,
И били, как наших они.
И тоже своих выдавали,
Продлить жизни чтоб свои дни.
И были они из народа,
Из сёл наших и городов.
Такая России порода,
Порода Отчизны сынов.
И взять невозможно на мушку
Народ, что не армией бьёт,
А целым народом, что дружно
На битву с врагами идёт.
30.
Тот город пылал над землёю,
Сгорал от угара гранат,
И он задыхался порою.
И звали его Сталинград.
Тот город за каждую горстку
Сражался как больше никто,
И каждая новая вёрста
Была как победа при том.
Здесь бились каждый домишко,
И улицы помнят бои.
Достался он дорого слишком,
Но это всё деды мои.
Они воевали за правду,
За Родину, за Сталинград.
И слава бойцам Сталинграда,
Что бились не ради наград,
Высоких речей или званий,
А ради детишек своих.
Ведь все они истину знали,
Что город тот будет для них.
И дом здесь был полем сражений,
Где битва – за каждый этаж.
И улица – место свершений,
Где пыль создавала мираж.
Здесь трупы средь улиц валялись,
И горками были они.
И нам ветераны признались,
Что те были страшные дни.
Они ещё раз не хотели б
Всё заново, вновь пережить,
Чтоб смерть и разруху узрели,
Коварность фашистскую, прыть.
Сейчас в Сталинграде спокойно,
И город зовут Волгоград.
Там тихо теперь, всё там вольно,
И каждый спокойствию рад.
В том городе чтут ветеранов,
Отвага ведь их велика.
Но не заживают там раны,
Которые сгладят века.
Мы помним их подвиг великий,
Ведь он изменил ход войны.
Почти что святые их лики,
Они – гордость нашей страны.
Друзей у них много погибло,
Победы что не дождались.
Но Родина их не забыла, -
Они вместе с нею слились.
И память о них в монументах,
К которым мы ходим их чтить.
Их подвиг теперь в постаментах,
И подвигам вечно тем жить.
А тот Сталинград – наша слава,
Победы великой залог,
Которую начали браво,
Дав немцам великий урок.
31.
Человек жил один изощрённый,
И Адольфом он названный был.
Он был воин весьма ухищрённый,
И на войнах сражаться любил.
Раз попал он под газа атаку -
Повлиял на него газ весьма.
В той безудержной, яростной драке,
Как считают, сошёл он с ума.
Архитектор был он прекрасным,
И в Германии строил мосты.
Был Адольф и оратором страстным,
Горожан вдохновляя простых.
И задумал однажды такое,
Невозможно что в жизнь воплотить,
Захотел посягнуть на святое -
Целый свет на века захватить.
И по лестнице долгой карьеры
Он стремительно лезет вперёд,
Вот у партии лидер он первый,
И на выборы смело идёт.
Побеждает на них очень быстро,
И сторонников множество есть.
И теперь загорается искра,
Жертв которой – доселе ни счесть.
Вот Адольф ломанулся войною
В католический запад сперва.
Его армия бьётся гурьбою,
Ну а Гитлер – её голова.
Даже два государства за сутки
Он однажды успел захватить.
Были страны подвержены муке,
После коих не хочется жить.
И уже, по Парижу шагая,
Наш Адольф повернул на Восток.
Взять Советский Союз он желая,
Войск направил великий поток.
И почти у него получилось
Взять напалмом Москву, ну как всех.
Повезло нам, что то не случилось,
И не вышел у немцев успех.
Тут же фюрер набросился злостно
На сражавшийся СССР.
Немцам было теперь уже поздно
Кидать русских с обрыва в карьер.
И у фюрера план Барбаросса.
Не прошёл. Но край зла не видать,
Когда с вышки обрывов, откосов
Мирных жителей стали кидать.
Немцев русские долго терпели,
Но они в руки их не сдались,
И все трудности преодолели,
На Берлин поскорей погнались.
Адольф Гитлер не смог униженья
От фиаско на веки стерпеть.
Не решившись признать пораженья,
Он решил поскорей умереть.
И теперь лишь потомков догадки
Смерть злодея разыщут теперь.
Но играть теперь нет смысла в прятки,
Пережив горе множеств потерь.
Его имя никем не забыто,
Хоть он сам уже канул в лета,
Ведь фашистское иго разбито
На счастливые мира года.
32.
Великая наша Россия!
Могуч твой радушный простор,
Как ты в горизонте красива,
Как чуден твой неба узор.
Как чудно по полю ржаному
По ветру несётся волна,
У берега словно морского
Ты смотришь, плывёт как она.
Как чудно за солнце уходят
Колосья все разом под тень,
Как солнце их разом находит
В причудой наполненный день.
Берёзы как в линию вышли,
Хотя им по сто уже лет,
Как стан их престройный и вышний
Находит листочками свет.
Как аисты в небо взлетают
Все вместе, одною семьёй,
Как взглядом семью провожают
Прохожие, вставши гурьбой.
Как зорька в деревне прекрасна,
Что весь небосвод в алый цвет
На целое утро покрасит,
Даря нам безудержный свет.
Как чудно коровка младая
Травинки на поле скубёт,
И дойки своей ожидая,
Она не мычит, а поёт.
Как чуден простор бесконечный
В узорах пшеничных полей,
И полдень – далёкий и вечный,
Вокруг что всё сделал светлей.
А воздух родной, деревенский –
Как чист он, природою полн –
Тот самый, знакомый, смоленский,
И ветром он множество волн
По полю ржаному погонит,
И вновь, и опять, опять.
Никто тебя, бог дай, не тронет,
Не будет тебя прогонять.
За что тебя немцы бомбили?
На кой им ты сдалась тогда?
За что они жителей били
И искореняли тогда?
Мила ты, тиха и спокойна,
И вечна, как полдень дневной.
Цветёшь ты, земля моя, вольно,
В зари перламутровый зной.
Ты мир и спокойствие наше,
Врагу настоящий отпор.
Тебя нет милее и краше,
Чтоб не говорили в укор.
Храни тебя Боже, Россия!
Такую, какая ты есть.
В тебе наша слава и сила,
В тебе наша мудрость и честь!
33.
Вы верили всё же во что-то,
От гнёта властей ускользя.
И богом вам был всё же кто-то –
Без веры на битве нельзя.
Она вас от смерти спасала,
И чудо свершала порой,
И в жизни она не мешала,
Но не было больше другой.
Кому Иисус был лишь богом,
И в тайне от всех, втихаря,
Молитву читали вы строго,
«Помилуй!» лишь снова вторя.
Кто верил в товарища Сталина,
И выше всех превозносил,
И верил, что мира развалины
Он вновь бы навек возродил.
А кто-то лишь был атеистом,
Которому вера – не друг,
Но был такой люд реалистом
И не опускал тоже рук.
Кто верил в приметы особо,
Следя за природою, и
Был верен приметам до гроба,
И с ними же шёл тот в бои.
Кто много особого смысла
Увидеть и в числах успел,
И значили людям тем числа
Порядок, или беспредел.
Кто верил в судьбины знаменья,
И им доверял больше всех.
И с ними он тот шёл на сраженья,
Рассчитывая на успех.
Кто верил стихиям природы,
Молился огню и воде
И думал – плохая погода
Гнев сил пробудила везде.
Кто верил в святого Аллаха,
Ему поклонялся всегда,
Молился, пока не стал прахом,
Усердно все жизни года.
Кто дереву даже молился,
И сил у берёзы просил,
С живыми пока не простился,
И веру под грудью носил.
Чему бы не верили люди,
Чему не молились они,
Их верные Родине груди
За Русь нашу ночи и дни
До смерти стояли, как глыба,
И жизнь отдали за нас.
За веру большое спасибо,
Хоть с нами вас нету сейчас.
34.
За что я судьбою наказан,
Отправлен надолго сюда
Безследственным даже приказом,
На жизни короткой года?
Я жил, воевал и сражался,
Как все я Союзу служил,
И в плен немцам я не сдавался,
И всюду, при виде их, бил.
Но кто меня служить ведь станет,
Когда лишь один наговор
Тебя вдруг нежданно застанет, -
И жизни твоей приговор.
Кто узнику нынче поверят,
Концлагеря выпускнику?
Теперь в жизнь закрыты мне двери,
А может, и здесь я слегу…
Здесь люди в обносках лишь ходят,
И кашляют все без конца.
Они по углам вечно бродят,
Не выхватив в битвах свинца.
А ключ здесь – орудие смерти,
Им можно любого пырнуть.
Куда занесли меня черти,
Хотел же, как все – отдохнуть
От немцев, домой воротиться,
А после – работать пойти.
Но этому долго не сбыться –
Мамуля, коль можешь, прости.
Служил словом верно Отчизне,
И Сталину верно служил.
И может, служил бы до тризны –
Но кто-то меня заложил.
Кому было выгодно справить
Подальше меня от людей?
Меня гнить в Гулаге заставить,
И жить под стволом палачей?
Тут царствует изнеможденье,
И смерть здесь на каждом шагу.
Здесь ядом проводят леченье,
Спасенье – иголка в стогу.
Здесь разом навек отбирают
У мам беззащитных детей,
Куда-то в барак отправляют.
Мне больно за тех матерей…
Работа трудна, бесполезна,
С утра она и до зари…
Что будет потом – неизвестно.
Огнём оно всё тут гори!
Попал сюда, в общем, случайно,
Но это не важно теперь.
Здесь кончится жизнь печально,
В неё заперта уже дверь…
35.
Могучее синее море!
Несёшь ты веками свой крест,
У двух государств на раздоре
Став сразу сражением мест.
В тебе потонуло не мало
Военных судов, кораблей,
Но волнами снова взвывала
Ты вновь всё сильней и сильней.
Ты видела жизни обрывы
У многих советских ребят,
И видела многие взрывы,
Где гибли десятки солдат.
В тебе крейсера потонули,
И ты их года бережёшь.
В тебе и снаряды, и пули,
И трупы, цена коим – грош.
Ты стало навеки могилой
Матросов, что нынче на дне.
Ты их упокой своей силой,
Ведь смерть им пришла на войне.
На нашу родную Отчизну
Немецкий напал с моря влаг.
Так будь же защитником жизни,
Державный Андреевский флаг!
Матросам и минное поле
Не страшно в далёком краю,
Ведь наша великая воля
Спасёт нас в тяжёлом бою.
Сраженья на Севере тоже
Нельзя поколеньям забыть.
Без битвы за море мы тоже
Сейчас бы могли и не жить.
И Чёрное море нам стало
Защитой от тёмных врагов.
Но и у Амура немало
Защитою было судов.
А сколько Балтийское море
Успело за несколько лет
Увидеть страданий и горя,
Людских катастроф или бед?
Эстония помнит сраженья
У дальних своих берегов –
Побед, поражений свершенья,
Там множество разных судов,
Как в прочем, везде, потонуло,
Поэтому столь велика
Победы цена, чтоб вздохнула
Россия свободно в века.
Спасибо защитникам флота
За труд их нелёгкий в морях,
И что со стихией работа
Покой хранит на берегах.
36.
Их партия так воспитала,
Растила героев года,
Чтоб Родина наша узнала,
Что если случится беда,
То выйдут на рейс они снова,
И только увидев врага,
Его будет бить - будь здоровый, -
В Берлин уноси лишь рога.
Их мужество, подвиг и доблесть
Не знала пределов, границ,
Ведь даже обычная совесть
Не дала упасть лицом ниц.
Мы знаем, что подвиг Гастелло,
Который тараном пробил
Безудержно, резво и смело,
Машины врага, вдохновил
Таких же героев народа
На этот приём, чтобы бить
Как можно сильнее урода,
Который мешает всем жить.
И лётчик советский, Хлобыстов,
Приём тот всегда применял
Решительно, мощно и быстро,
И два самолёта сбивал
За вылет один. Талалихин
Москву защищал как умел,
И «Юнкерс» таранил он лихо,
И перед врагом не робел.
За бой один девять викторий
Сумел одержать Горовец
С немецкой двадцаткою в споре,
Погиб как отважный боец.
А лётчик великий Маресьев
Вообще на протезах летал -
Один за одним падал «Мессер»,
Когда он его побеждал.
Покрышкин и многие асы
Учили ребят молодых,
Чтоб отвоевать город Яссы,
Люфтваффе дать разом в под дых.
Ещё Кожедуба мы знаем -
Советский известнейший ас.
И с немцем на битву взлетая,
Он бил шестьдесят с лишним раз.
И много кого можно вспомнить,
Но всё же про всех не узнать.
Про них можно целый трёхтомник
(И то не про всех) написать.
И этих героев растила
Великая наша страна.
И с ними она победила,
И с ними же защищена.
37.
Лежу одиноко в палате,
Считаю я дни и ночи.
Сестра только в белом халате, -
И мать, и отец, и врачи.
Лишён я и речи, и слуха,
Я нынче свояк средь слепых.
И как же хватило мне духа
Остаться в миру средь живых?
Когда-то я бегал и прыгал,
В футбол даже в детстве гонял.
Теперь мне на улицу выгул
Не светит, - мне взрыв оторвал
И ноги, и руки, и душу…
Мне не на чем даже писать…
Не слышат людей уши,
Хочу что я миру сказать.
И только сестра понимает,
Что я не остаток гнилья.
Не знаю, кто больше страдает, -
Она, или всё-таки я?
Она помогла мне общаться
Движениями головы
И азбуки Морзе, пытаться.
Вы были, наверно, правы,
Родители: было не нужно
Идти мне, как всем, воевать.
Но воля моя непослушна,
Уж лучше в боях умирать.
Но не довелось… Приходили
Ко мне офицеры. У них
Немного всего попросил я.
Наверно, подумали, псих:
«Вы людям меня покажите,
Что жизнь моя день ото дня.
Идёт ещё. Вы не тяните,
А лучше убейте меня».
Но сделать они не сумели,
По сути сказать, ничего.
А может, они не хотели,
Для блага хотя б своего.
О Господи! Дай же мне силы,
Чем можешь, сейчас помоги,
Ведь жизнь моя невыносима,
И сделали это враги.
А в мыслях лишь воспоминанья,
Они теперь – счастье моё.
В них боли нет, нету страданья,
И будней злосчастных боёв.
Спасибо той милой девице,
Что жизнь мою бережёт.
Порой она ночью мне снится.
И сон мой она стережёт.
И хоть я живой, а не мертвый,
То нету ничьей тут вины,
Что пал я, и пал жалкой жертвой,
Бессмысленной жертвой войны.
38.
Мы родину освободили,
Ушёл фашист с нашей земли,
Но всё ж его не победили,
Ведь где-то в Берлине вдали
Готовился снова на бойню
Глава высшей расы. В ответ
Готовились наши спокойно
Свести все попытки на нет.
Но лучше решили всё сделать, -
Погнать до Берлина врага,
Чтоб век не ступала на землю
России фашиста нога.
И так уже делали раньше, -
В двенадцатом, точно, году.
Француз от России всё дальше
Бежал, ноги сбил на ходу.
И войны советские тоже
Не думали, делать что им –
Погнали, насколько возможно,
И был до Рейхстага гоним.
И юго-восточные страны
Спасибо сказали бойцам,
Стерпели которые раны,
Спасли от печали конца.
Завет же всегда соблюдали,
Что если народ не хотел,
Чтоб русские им помогали,
То этого делать не смел
Никто из бойцов. Это Ленин
Ещё век назад завещал.
И кто коммунистам был верен,
Его соблюдать обещал.
И много народов просило
Союзников русских помочь -
Достаточной не было силы,
Чтоб немцев навек превозмочь.
И сербы, и венгры, и чехи,
Румыны, поляки – они
Все помнят России успехи,
В те горькие, трудные дни.
И Пловдив их подвиг запомнил,
И Брно не забыло про них,
Как воин с земли чернозёмной
Пред немцем под Прагой не сник.
И память навеки осталось,
Но дружба народов – в крови.
Немало несчастья досталось,
Но Бог их всех благословил.
Военные тяжкие тропы –
Теперь на них мир и покой.
Народы восточной Европы
Сошлись с нами дружбой людской.
39.
Заглохли все уши от звона,
И в саже ревут небеса.
Под ними аж два миллиона
От крика орут в голоса.
Под небом российским схлестнулись
Вовек немиримы враги.
Они глубоко окунулись
В сражение Курской дуги.
Там танки, бойцы, самолёты
Безудержно бросились в бой.
И тьма рядовых пулемётов
Пошли друг на друга гурьбой.
От дыма – глаза как в тумане,
От взрывов – стонала земля.
И ревность великих стараний
Вкруг разворотила поля.
И сгустки тумана пронзали
Патроны на миг из свинца.
И не было, словно, начала,
И не было, словно, конца.
И Гитлер своей «Цитаделью»
Пытался державу сломать.
А Кремль был его главной целью,
Хотел он его очень взять.
Но Вермахт не выполнил планы,
Чтоб слой обороны прорвать.
До этого многие страны
Он с блеском умел покорять.
А Прохоровка помнить будет
Сражение танков под ним.
И видевшие его люди
Назвали лишь адом одним.
Но русский солдат не сломался,
Он выстоял в долгих боях,
И в руки фашистов не сдался,
О Родины думав краях.
Огнём загорались солдаты,
И танки пылали в бою.
И в метре взрывались гранаты –
Никто не жалел жизнь свою.
От взрывов, от пуль очень звонких,
От рёва моторов в ушах
Полопались в раз перепонки
На смерти у Курска полях.
Не думал никто, чтобы титры
У жизни настанут сейчас –
И били немецкие «тигры»,
И били, конечно же, нас.
Но это плацдарм отвоёван,
И в Днепр унёс ноги враг.
И внук теперь гордый спокоен,
Что всё вышло именно так.
40.
Ну вот – наконец-то! Настало,
И вот наступил этот день.
Война уже многих достала,
Но пройдена эта ступень.
И залпы военных орудий
Лишь в воздух стреляют теперь.
Хоть путь к нему был очень труден
И множество было потерь,
И судьбы разрушены многих,
Но совесть спокойна, чиста.
И нынче без рапортов строгих
Сказать могут наши уста:
«Ура!» и «Победа!» Отныне
Нет повода вовсе грустить.
А этой улыбок лавине
Беспечность мы можем простить.
И долго все день этот ждали,
И горя хлебнули сполна.
И долго победу ковали,
Чтоб кончилась вовсе война.
И над покорённым рейхстагом
Воздвигнуто знамя побед,
И этим водруженным флагом
Избавили мир мы от бед.
Егоров с Кантарией вместе
Нам повод хороший
Выплясывать танцы под песни,
Пускай от Берлина вдали.
И капитуляция немцев –
Расплата за муки в Дахау,
Расплата за бедный Освенцим,
Где дедушка наш издыхал.
И много разрушено было
На нашей земле городов.
И много история смыла
Войны безвозвратных следов.
Но разве всё это сравнимо
С великой победой страны,
Которая непобедима,
В которой все духом сильны?
И слёзы у многих на лицах,
Но здесь не найдётся слеза,
Которая в грусть погрузится, -
Полны только счастья глаза.
И где-то в далёкой станице
По радиоточкам страны
Услышал народ, что границы
Навек теперь защищены.
И в нашей великой столице
Мы видим победы парад,
Которой мы долго страницы
Слагали годами подряд.