Без меня уплывут корабли обречённого города,
без меня караваны на север пустыней уйдут.
На базаре сидят старики и молчат, гладят бороды,
наблюдая как жаркие ветры проулки метут.
На востоке размыт горизонт, но не бурей песчаною.
Буря что, день-другой и её не отыщешь следа.
Нет, с востока со звоном оружья и речью гортанною
вся в пыли и крови наползает на город беда.
Город будет захвачен, разграблен — свершатся пророчества.
Враг уйдёт и под вечер у храма сойдётся народ,
голося по убитым своим и кляня одиночество
перед ликом судьбы в час свиданья со смертью. И вот …
Вот тогда, лишь тогда в опустевшие чаши сознания,
так как прошлое сжалось до времени взлёта клинка,
я волью им любовь как вершину и меру познания,
разъясню неизбежного яростный ход. А пока …
А пока правит страх — никому не нужны откровения.
Коль сосуд переполнен, в него не добавишь вина!
Ветер гонит по городу пыль, суету и сомнения.
Сталь не закалена ещё, глина не обожжена.