В поисках грибов шёл краем соснового ряма, среди высоких кочек, густого запаха вереска, и вдруг, будто кто - то мягко толкнул меня в грудь. Поражённый возникшим в груди ощущением неизбежной потери, я остановился. Почти у самого горизонта, мне махали белым платком, а может это улетал в поля одинокий лебедь?
И тут же в полуверсте от меня, в два голоса, на всю округу, прокричали журавли. Проголосили и замолкли. Один кричал потоньше. Второй тоже забирал высоко, но чуть пониже. В их голосах угадывалось беспокойство, предупреждение и напоминание о чем - то.
О чем же они хотели оповестить и мутно голубеющую полосу суземья* за озером, и лежащую за угором старинную деревушку Полое? О том, что настали какие - то сроки, что через неделю уже засентябрит, и пора собираться в стаи? Но ведь вокруг еще так яростно кипели вихри жизни, и спорили друг с другом в яркости желтизны цветы золотой розги и пижмы. И как много еще было некошеных лугов, из которых по-прежнему доносился истомно сладкий запах царицы лугов - таволги!
Но так всегда бывает в конце августа. Спокон веку известно, что птицы лучше нас предчувствуют приближение тех временных пределов, за которыми для них должна последовать дальняя дорога. В какие - то ночи или дни, не простившись с нами, успевает откочевать за дальние моря птичья мелочь: камышёвки, соловьи, иволги, кукушки. Они всегда торопятся вслед уходящему лету раньше других птиц.
В плену извечной суеты сует мы этого почти и не замечаем. До того ли? Вот - вот и перестанут щебетать, сидя на проволоке, и наши деревенские ласточки. Ну и что с того? Но когда охватывает предотлётное беспокойство отряды крупных пернатых, оно, это их беспокойство каким - то странным образом передается и человеку, тоже издревле склонному к большим кочевьям.
Иногда мне кажется, что наши далёкие предки, в своих извечных пристрастиях к перемене мест, искали не столько новые плодородные земли, или богатые охотничья угодья, сколько стремились найти однажды тот уголок на своей юдоли**, который хоть чем то напоминал бы, когда то потерянный их прародителями рай, в котором было всегда тепло, солнечно, а земные плоды сами ложились человеку в руки.
Я рассказал о своих наблюдениях за птицами, умеющих предчувствовать поворот лета на осень, знакомой женщине. Всегда, до слёз, умеющая сочувствовать чужой беде, она заметила.
- Осень прикажет, и журавль на Киев потянется, а уж кулик то и подавно чужую сторонку знает.
на авторском фото: ранняя осень в грибных лесах
Суземье*- в данном случае дальние леса
Юдоль**- земля наша, мир поднебесный.