Почтовый ям. Навоз и слякоть.
И сырость дождевой струи.
Дороги глинистая мякоть
В прорезах вязкой колеи…
Гремя посудой спозаранку,
Хлопочет толстая служанка.
В запечье слышен тихий стон
(И здесь кому-то угомон).
Смотритель давится зевотой, -
Всю ночь до раннего утра
Не отлучался со двора,
Своею занятый работой.
Его забота – запрягать
Да восвояси провожать.
В печи пылает цвета меди
Неугасающий огонь.
Возок стоит. Онегин медлит
И трёт ладонью о ладонь.
Сереют проблески рассвета.
Унылой осени примета,
Спадает с ветки жухлый лист
И вскользь касается земли.
Еще не странник, но скиталец.
По древним гнёздам родовым
Он ездит, чтоб курился дым
В поместьях, что ему достались.
И снова будет делать вид,
Что очень искренне скорбит.
Уже петух с осанкой князя
Пропел своё «кукареку».
Ах, как не хочется по грязи
Брести к почтовому возку!
Ещё б часок прождать до солнца!
Пусть грянет в тусклое оконце,
Разгонит морось и тугу…
Но сеет дождь свою лузгу.
Сочится влага хладом мерзким,
Застыли в лужах грязь и муть.
Но надобно сбираться в путь
Для почитания умерших,
Их за успенье не виня.
Что делать? Старится родня…
Онегин едет. Возчик рьяный
Торопит тройку рысаков.
Вплывает в дрёму лик Татьяны,
И слышится напев без слов
Не то псалом ветхозаветный,
Не то фламенко искрометный;
Кантата, ода, вокализ, -
Ну, словом, то, что пел Парис
Жене троянского Приама.
Но вот колдобина, ухаб -
И снова в колесе ослаб
Какой-то шкворень… Мука прямо!
И лезет кучер под возок,
Рассыпав брани говорок.
О, эти сельские дороги!
Злой промысел и злой удел.
Колеса терпят, терпят ноги,
В пылище тонут, и в воде.
Зимой метелицы и вьюги
Укроют все пути в округе.
Как только рощи отцветут –
Дожди и ливни тут как тут.
Лишь добросовестный помещик
Проявит жалость к ямщикам,
Своим накажет мужикам,
Дабы мостили повсеместно
Булыжником и тракт, и гать
(И не забудет изругать).