Звали его Иваном, ее Катериной;
Судьба подарила сынов-дочерей.
И жизнь им казалась прекрасной и длинной,
Но встала беда у раскрытых дверей.
Все гладит рукой Катеринины косы
И шепчет: "Вставай же -, безумно Иван. -
Ты видишь, ложатся холодные росы
И птиц в дальний путь полетел караван“.
Лежит неподвижно, прищурила веки;
Ни вздоха, ни стона из белой груди;
И горькая правда: расстались навеки!;
И черная ночь, темнота впереди.
Вставай же, открой свои карие очи!
Ты видишь, какая над колком заря!
Мне жить без тебя нет ни сил и ни мочи!..
Зима будет лютой у нас, говорят.
Деревня живет, поспевает пшеница,-
Знать, будем мы с хлебом. Купил порося.
Тамаре вот надо бы дальше учиться,
Она же – дурная! - уже на сносях!
От старшего сына нет весточки долго,-
Приедет ли, скажет ли: „Мама, прости!“
Вон там, на стене висит, Катя, двустволка.
Хотелось бы с жизнью мне счеты свести,
Да держит неведомый кто-то, а мука
И руки свинцом тяжелит, и глаза.
Давно б наложил на себя, Катя, руки,
Да знаю, что этого делать нельзя…
Как вышел за гробом, как шел,- он не помнит.
Насыпали холмик, поставили крест…
«А руки тепло твое, милая, помнят!!!»
Безудержным воем наполнился лес…
Не вынесло горечи верное сердце,
Не смог больше жить без любимой жены.
Глаза поволокой подернулись смерти,
А губы в усмешке: «Не разлучены!»
1998г