***
Когда настанет час, меня возьмут с порога,
в три эха зазвучит гавайская струна, -
вернётся блудный сын, чтоб место возле гроба
себе освободить размером в два звена.
Разомкнутых звена, - ну что ж, как пса цепного,
держи: чуть шевельнусь – и сам займёшь внутри,
накроешь для живых – а то, какой ценою,
мы будем знать одни, молчи, не говори.
Повалит низкий снег среди пустых жаровен,
отыщется своя среди прогорклых нот,
чтоб радостно воспеть: покойник обворован, -
и вот, на мелкий бег с галопа переход.
Вперёд, к моим шкафам, освоенным размерам,
верёвке при делах и вечным тридцати;
держи меня, держи монетою разменной,
восставшего – толкни, упавшего – буди.
Но – смертную крылом накроет половину,
и прирастёт к цепи мой разорённый страх,
когда своей рукой от двери отодвину
рождённого собой – и вот, смотрю невинно
на отворённый вход, где никого не видно –
и легче лёгкого страданье на руках.