Он вернётся, милая. Придёт.
Что виновен - не покажет вида.
Прогулялся, типа, до ворот.
Как и прежде, ты простишь обиду.
Вот ушёл... Он часто уходил.
Был он, в сущности, всегда свободным.
Месяцами где-то там бродил…
Не по бабам, а по небосводам.
Только в этот, самый странный раз,
случай дал ему шальную птицу:
перья дыбом и с фингалом глаз.
Прыгает, орёт и шебуршится.
Он её, со скуки, прикормил,
а она, исполнившись доверья,
распахнула к небу пару крыл:
«К Авалону знаю путь, поверь мне!
В одиночку там не пролететь!
Стерегут проход инферно-гады.
Ты возьмёшь святой воды и плеть.
Человек - попутчик то, что надо!»
Что сказать? Ты знаешь и сама,
наш возлюбленный - прискорбный случай
травмы воли по вине ума.
Не решился он на жизнь покруче.
И когда зажил подбитый глаз,
стал окрас пера жемчужно-белым,
птица глянула в последний раз:
«Жаль, любимый. Что ж… Я полетела».
Всё путём. Он будет тосковать.
И уже не месяцы, а годы.
Перед старостью не устоять.
Сложит сам к твоим ногам свободу.
Он вернётся, милая. Придёт.
Что виновен - не покажет вида.
Прогулялся, типа, до ворот.
Как и прежде, ты простишь обиду.
Будете друг другу руки греть -
милосердье никогда не поздно -
из глубин отчаянья смотреть
на прозрачные дневные звёзды…