Предисловие автора
Серебряной трубы мелодия печали
затихла за стеной и в зале гаснет свет.
Вот вы пришли сюда, и мы стоим вначале
истории, что скрыта толщей лет.
Истории трагичной, но обычной,
в ее основе, как всегда, конфликт
меж ложью, стала нам привычной
и честью, что теперь почти реликт.
Над вечным Римом ласковое небо,
и жизнь течет легко и без забот,
народ там требует зрелища и хлеба,
“хозяин мира” он и его оплот.
Слава и знАчимость Рима
зависят от граждан его.
“Хозяин он мира” – то мнимо,
конкретно, владелец чего?
Владелец осла и повозки
костюмчика секонд-хенд
(костюм то не новый, но броский
известный германский бренд).
Еще есть жена и квартира,
куры, нехитрый обед,
но, главное, у “хозяина мира”
земли во владении нет.
В том то и скрыто коварство,
это козни юристов-рвачей,
владелец земли государство
и сотня лихих богачей.
То ослабляет армию, законы,
которые отцы еще ввели,
разрешают носить погоны
только владельцам земли.
Казалось, выход здесь один
создать владельцев слой,
чтоб каждый римский гражданин
был наделен землей.
Приватизировал ее,
пахал и строил дом, причем
и эту пашню и жилье
мог защитить мечом.
Но . . . узнаем мы по ходу пьесы
чьи здесь столкнулись интересы.
Песенка легионера
За регионом регион
проходит римский легион.
Туземцы, что признали власть,
к его стопам спешат припасть.
У тех из них, кто поднял меч,
альтернатива - мертвым лечь.
В бою незыблемый закон -
я жизнь свою кладу на кон.
Но если вдруг останусь жив,
поверю, что момент не лжив,
когда увижу вдалеке
свой дом и лодку на реке.
К коленям той спешу припасть,
что продолжает тихо прясть,
тянуть и пальчиками вить,
моей ничтожной жизни нить.
Песенка в ночь веселых Сатурналий
Раб. Есть во мне секрет один,
загляни и обнаружишь,
что слуга я лишь снаружи,
а внутри я господин.
В с е в м е с т е. Телом крепок, духом слаб,
пей вино, пустеет чаша,
эфемерна радость наша:
ночь прошла - опять ты раб.
Шут. Разглядите мою суть,
господа, протрите стекла,
я в трагедиях Софокла,
как звезда, готов блеснуть.
В с е в м е с т е. Брось ты клянчить, не поймут,
пей вино, пустеет чаша,
эфемерна радость наша:
ночь прошла - ты снова шут.
Гетера. Недоступна и горда,
и себя я королевой
неформальной, как бы левой,
ощущаю, господа.
В с е в м е с т е. Запах жизни - не “шанель”,
пей вино, пустеет чаша,
эфемерна радость наша:
ночь прошла - и на панель.
Раб. Не схватить нам в жизни куш,
но забыться способ верный,
там, за столиком таверны,
мы оставим горечь душ.
Взявшись за руки убегают. Затемнение.
Песенка шута
Меня, несчастного шута
взяла в объятья маята,
я с нею ваучер пропил,
нетрезвым голосом вопил:
“Что дал мне Гракх,
то отнял Вакх!”
Я со щитом иль на щите,
в любом обличье - в нищите.
Не важно, что я безголос,
что нету денег и волос,
а важно, то что мой фаллос,
размеров средних, не колосс,
стоит, как в поле твердый злак.
В тебя он метит, Фульвий Флакк!