А Москва утекает дождем, улетает зонтами,
уходит в галошах.
Запотевшие окна трамвайные едут, глухие, немые.
Как и не было лета румяного
в пестрый горошек,
Как и не было лета, и больше не будет отныне.
Вам все снилось, Алеша, пойдемте
в сырую пивную.
Там, конечно, темно, и обычно довольно противно.
Только где же еще эту плаксу
душевнобольную
Приручать, эту осень тоскливую, как не за пивом.
Вот она на углу,
принимает в объятья, Алеша,
Уцелевших в осенних потоках бродяг и матросов,
Нас, сошедших внезапно на берег
с трамвайных подножек,
То ли выпить, а то ли почувствовать новую осень.
И смотрите, Алеша,
пока нас пивная качает,
И пока пиво плещется в плохо помытых бокалах,
Там снаружи дождями Москва
навсегда утекает,
Улетает зонтами, в галошах уходит к вокзалам.
Мы как рыбы в воде,
наблюдаем текущее мимо,
Мы, Алеша, верны своим странным и старым привычкам,
Мы до самой зимы будем пить
свое горькое пиво,
Это время у нас никогда не отнимут, не вычтут.
Засиделись в пивной
и отстали от лодки матросы,
А Москва утекает дождями, уходит неверной походкой.
Это осень, Алеша,
всего лишь нормальная осень.
Это горькое пиво, Алеша,
всего лишь, разбавлено водкой.