Две тысячи тринадцатых лун
отданы нелепой игре… (с)
Идёт гроза. В утробе тёмной тучи
ворочается мокрое дитя
из капель нерождённого дождя,
и голову раскалывают-мучат
укусы боли… Ласточки летят
так низко, что касаются серпами
острённых крыльев жёлтого песка.
Вода небес бездонно глубока –
пусть льётся, замывая кровь… и память…
и запах-плен раскрытого цветка.
Я болен, слаб /рубить бы эти пальцы,
что давят лепестки в пахучий сок…
рубить… если нельзя не прикасаться/
Ведь не было тебя? Проклятый сон
застрял под сердцем…
Крутят колесо
две тысячи тринадцатых лун и солнц.