("Чужая ладонь")
По крышам старого квартала
весенний снег ползет устало,
и серый шифер, обнажаясь,
парит на солнце, подсыхая,
чуть искривленный и хмельной...
Я вновь в стране "пятидесятых",
где толстостенные дома
свои болезни открывают -
потеки, трещины, лепнины
остатки все еще живые
и крыш залатанный пейзаж.
И почему-то мне нужней
и интересней эти стены,
в которых между рам видны
авоськи, баночки с соленьем,
чем учреждения без крыш,-
прямоугольны и надменны.
И признаваться мне в любви
лишь крышам хочется разбитым,
с которых плачет талый снег,
и людям, что здесь тихо жили,
как старый шифер на стропилах.