Едет в розовом авто сами-знаете-вы-кто
С королевой рокенролла в горностаевом манто,
А за ними белый негр и вприпрыжку беглый венгр,
Колин элвис лав ми тендер, прежде чем на газ, на enter,
Проливают нефть из крана, выпускают смерть из храма,
Достоевский идиот, Томас Стернз не Элиот
В переводе Седаковой в переходе с Павелецкой.
Скажете, что нет такого, лузгая орешек грецкий?
Ошибаетесь, налево, как выходите с вокзала,
Будет вечная халява, бабка надвое сказала.
Так он едет в кадиллаке в белом с блёстками костюме,
Купленном в вечернем ГУМе на советские дензнаки,
До чего не доезжая не врубаясь поминутно,
И луна висит большая, словно шар, на небе мутном.
Он живее всех живых, мёртвым сном в квартирах спящих,
Потому что настоящий, и трещат на брюках швы.
И с почетом, и с эскортом мимо леса едет чёртом,
Бьёт веслом, не разбирая (или чересчур предметно),
Скажет так - не надо рая и приврёт, но незаметно.
А враги с холмов, поросших голубикою валлийской,
Провожают в путь неблизкий, припасают слов хороших:
Умер, умер, умер, Наг, злой волшебник, хитрый маг!