Тсссс! Они шевелятся во мраке.
Шепотки во тьме. Скрёб-скрёб ногтями.
Как в бадье живые злые раки.
В основном, конечно же, ночами.
А порой и днём, когда светило
пряником висит на небосклоне,
шепчет кто-то, словно из могилы,
и в поту холодном сердце тонет.
Но приходит Чичиков-Спаситель,
деловитый, запонки сверкают.
«Души мертвецов не продадите?
И почём?». Хозяин восклицает:
«Десять штук за рупь! Как жернов с шеи!
Так они, родимый, задолбали!
Забирай всех скопом поскорее!
Нет уже ни нервов, ни морали...»
«Понимаю, – Чичиков кивает. –
Тяжела помещицкая доля!
Мертвецом усадьба зарастает,
как бурьяном брошенное поле».
Ездит по Рассее, пыль клубится,
тёмный шлейф туманною медузой
за его коляскою сочится.
Ежли души мёртвые обузой
стали, не спешите лезть на стены;
Чичиков возникнет на пороге,
взор, как бритва, что вскрывает вены;
вмиг на счётах подобьёт итоги,
купчую составит в две минуты,
прошуршат цветастые банкноты,
и с души отвалится как будто
чёрное и давящее что-то.