Я очень доверчивая.
Поэтому меня часто обманывают.
В детстве я из-за этого все время плакала. А теперь все время смеюсь.
* * *
Несколько лет назад я, восхитившись творчеством одной замечательной Поэтессы, написала ей о том, что считаю ее невероятно талантливой и необыкновенной. И что я очень бы хотела приобрести ее книгу. Поэтесса ответила мне не сразу и сдержанно: благодарю, мол, за внимание, простите, что задержалась с ответом и так далее. Но книгу вышлю сегодня же.
Надо ли говорить, как я обрадовалась ее отклику. И по простоте душевной рассыпалась в восторгах: если, мол, вам чего-то будет надо — помогу всем, чем сумею помочь.
* * *
Ответа ждать долго не пришлось. Поэтесса написала, что собирается в Москву (она жила в белорусской глубинке), прилетает тогда-то и очень просит ее встретить и пристроить куда-нибудь всмысле жилья.
Сказано — сделано. Талантам надо помогать, бездарности пробьются сами.
В Москве Поэтесса стала мне лучшей подругой. Она была строгой, порядочной, гордой, невероятно умной и интересной, в том числе и внешне.
Надо ли говорить, что все свое свободное время я старалась посвятить нашему общению. Я показала ей всю Москву, всю Московскую область, включая Бородино, Новый Иерусалим, Сергиевскую Лавру и много других замечательных мест.
Поэтесса обожала такие экскурсии, ее ярко-синие глаза искрились детским восторгом, а мое сердце переполнялось огромным счастьем.
* * *
Однажды, улучив момент, мой муж сказал мне: «Не дружи с Поэтессой. Она хитрый, нехороший человек. Она тебе не подруга.»
«Почему это?» - искренне удивилась я.
«Она ко мне клеится за твоей спиной,» - прямо сказал муж.
«Сказочник, - засмеялась я, - ей тридцать, тебе- шестьдесят. Не выдавай желаемое за действительное. Зачем ты ей нужен?»
« Когда ты не видишь, - сказал муж, - она строит мне глазки, когда мы едем все вместе в лифте, она старается прижаться ко мне за твоей спиной, когда ты отворачиваешься, она недвусмысленно облизывает губы. Она паскуда. Заканчивай с ней эту дружбу.»
Я не поверила мужу. Я разозлилась на него. Решила, что он преувеличивает. Фантазирует. Поднимает свою самооценку. А скорей всего, это он сам не прочь прижаться к Поэтессе в лифте за моей спиной и недвусмысленно облизать губы.
Ревновать его мне и в голову не приходило. Потом что мой муж знает: я в такие игры не играю. Я никогда не выясняю отношений с предавшими меня мужчинами. И никогда никого не затаскиваю за ошейник обратно в свой дом. И не цепляюсь за натянувшийся поводок. Я его просто перерезаю. Бай-бай, дорогой. Ищи другую хозяйку, будку и миску с едой.
* *
Недели через две после того дурацкого разговора Поэтесса позвонила мне и сказала:
-Жанчик, я устроилась на работу. Не по поэтической части. Мне же надо как-то жить. Меня приняли в известную косметическую фирму продавцом-консультантом.
-Как называется твоя известная фирма? - уточнила я.
Услышав ответ, поняла, что подругу накололи: наняли обыкновенным распространителем малоизвестной сетевой косметики.
- Тебя накололи, - сказала я, - ты будешь ходить по дворам и втюхивать никому не нужную косметику людям. Если сразу не пошлют — повезет.
-Это не важно, - ответила Поэтесса, - можно я к тебе приеду?
- Когда? - растерялась я.
-Прямо сейчас, - попросила Поэтесса.
- Давай начистоту, - сказала я, - если ты собираешься меня агитировать на покупку вашей чудесной продукции — это дохлый номер. Ибо я много лет пользуюсь одной маркой косметики и менять ее не собираюсь.
- Как ты могла подумать такое? - обиделась Поэтесса, - при чем здесь вообще продажа?!
В общем, через час Поэтесса приехала. И стала раскладывать на кухонном столе баночки с кремами и эмульсиями: «Вот наша чудесная продукция, омолаживающая кожу на десять лет!»
Я почувствовала неловкость.
-Ты извини, - сказала я, краснея, - но я же предупредила тебя, что ничего не буду покупать. А ты пообещала, что ничего не будешь мне продавать.
-А кто говорит о продаже,- удивилась Поэтесса, - я хоть слово сказала о продаже? Я приехала, чтобы сделать тебе — совершенно бесплатно!- маску.
- Зачем? - не поняла я, - и какая тебе от этого выгода?
- Очень большая мне от этого выгода, - закивала Пэтесса, - если ты согласишься. Я на тебе поучусь делать пилинги, маски, чистки- я хочу стать настоящим профессионалом-косметологом. Ну не поэзией же я буду зарабатывать себе на хлеб, сама подумай!
И я подумала. И согласилась. И успокоилась.
Пошла в ванну, умылась. Подставила свое чистое лицо Поэтессе: -Колдуйте, доктор! Учитесь на мне вашему высокому мастерству!
* * *
Поэтесса намазюкала мое лицо чем-то липким, потом отмывала это чем-то колючим и холодным, потом снова намазала чем-то третьим и душистым.
-Ну как? - спросила Поэтесса участливо, - нравятся ощущения?
- Щипет, - поморщилась я, - и жжет. Долго еще?
- Еще пару секунд потерпи,- велела Поэтесса, - иначе маска не подействует Все, готово! Иди смывай!
Когда я вернулась и из ванны в кухню, Поэтесса положила передо мной ворох каких-то листов формата А4. «Начинается» - с тоской подумала я.
- Тебе понравилась маска? - спросила Поэтесса.
- Ну предположим, - насторожилась я, - а что?
-Тогда поставь вот здесь галочку, - попросила Поэтесса, - вот здесь, в квадратике. И еще вот здесь. И вот тут еще, будь любезна. А теперь послушай. Только сегодня клиент, купивший комплект нашей чудо-косметики за льготную цену в двадцать тысяч рублей ( да-да, именно такая цена была названа!) получает от нашей фирмы в подарок чудо-насадку для безоперационной чудо- подтяжки лица ценой всего в двенадцать тысяч рублей. Не стоит, Жанночка, упускать такое выгодное предложение.
Мне захотелось провалиться сквозь землю. Я чувствовала себя одураченной и виноватой.
Мне очень неудобно тебе отказывать,- сказала я, - но я же тебя предупреждала.
- А зачем отказывать? - удивилась Поэтесса, - ты же сама согласилась, что кремы замечательные, результаты — волшебные. И деньги у тебя есть, я знаю. Иначе ни за что не потащила бы к тебе этот мешок через всю Москву с двумя пересадками. Для тебя эта покупка — мелочь, а меня повысят сразу на две ступени.
- Тридцать две тысячи рублей для меня не мелочь, - заметила я.
- Ты не знаешь главного, -сказала Поэтесса, - сегодня я делаю тебе потрясающий подарок — огромную скидку в десять тысяч рублей! Чего ты скисла? Что тебя опять не устраивает?
- Меня не устраивают незапланированные траты, - честно призналась я, - я согласна помочь тебе в твоем карьерном росте, но не за такую баснословную цену.
- Не бывает безвыходных положений!- улыбнулась Поэтесса, - наша фирма предоставит тебе рассрочку на десять месяцев. Будешь платить по две тысячи в месяц и уже сегодня наслаждаться обладанием нашей чудо-косметикой! Подписывай скорее кредиторное обязательство!
* * *
Как вы думаете, что произошло потом? Правильно: я подписала какую-то кредитную бумажку, в обмен получила мешок с ненужными мне кремами и торопливый поцелуй в дверях моей бывшей подруги-Поэтессы. Почему бывшей? Да потому что я сразу же , оглохшая и оплеванная, удалила все ее контакты из телефона, из почты, из соцсетей и так далее.
Я не отвечала на звонки, на удивленные СМС типа «Жанночка, что случилось» - я просто не смогла больше с ней общаться. Я снова получила очередную плюху от жизни и снова поклялась себе, что уж в следующий раз я не дам себя в обиду, что ни одна поэтесса больше никогда не унизит меня ни чудо-косметикой, ни другими проявлениями презрения и неуважения.
* * *
Прошел год с небольшим. Мне пришлось уехать по работе в Киев на два месяца (там находилась репетиционная база одного концертного коллектива, с которым я заключила контракт).
Однажды, ложась спать, я почувствовала боль в спине под лопаткой. Как будто там что-то давило, мешало, перекатывалось. «Ир, - попросила я коллегу-певицу, свою соседку по гостиничному номеру, - посмотри, что у меня за горошина под кожей.» Ира принялась ощупывать мою спину и наконец нашла: «Вот! Чувствую!» И так нажала пальцем, что я взвыла о боли. «Не ори, - сказала Ира, - снаружи нет вообще ничего. А внутри действительно что-то твердое и постороннее.»
На следующее утро я пошла к врачу в хороший медицинский центр на Крещатике. Объяснила приветливому накрахмаленному хирургу, что в Киеве буду находиться недолго. И спросила, что там у меня в спине и можно ли дотерпеть до Москвы.
Пожилой усатый хирург в круглых очках, похожий на Айболита, ничего опасного у меня не нашел. «Может, фибромка, - предположил доктор, - может, киста какая безобидная. Если беспокоит — можно, конечно, удалить. Но никакой срочной необходимости во вмешательстве нет.»
-Спасибо, всего доброго, - попрощалась я и направилась к двери.
-Минуточку, - остановил меня врач, - вообще-то я , конечно, могу ошибаться. Ничего страшного я у вас не вижу, но никаких гарантий дать не могу. Учтите это. Лучше бы, конечно, побыстрее избавиться от этого и сдать материал на гистологию. Ну — для полного вашего спокойствия.
-Так что же делать, - растерялась я,- и как лучше поступить- удалять или не удалять? И когда можно провести вмешательство? Может быть, вы мне поможете?
-Конечно, - сказал врач, - это моя прямая обязанность. Приходите завтра к девяти часам, удалим мы вам эту вашу горошину -не останется и следа. Это будет стоить... - и доктор назвал смешную по московским меркам цену.
-Спасибо вам большое,- едва не прослезилась я, - не знаю, что бы я без вас делала.
* * *
На следующее утро я вошла в сверкающую и красивую «малую операционную». Там меня уже ждал мой Айболит. Он сидел за столом и заполнял какие-то документы красивой полосатой шариковой ручкой с набалдашником в виде кошачьей головы. Рядышком, в углу на низеньком стульчике сидел испуганный смуглый подросток с плоским лицом и раскосыми глазами. Увидев меня, мальчик вскочил , поклонился мне и что-то звонко чирикнул высоким голоском.
-Привет, - поклонилась я в ответ и оглянулась на доктора: - чего это он ?
- Он назвал свое имя, - ответил доктор, не отрываясь от бумаг, - его зовут Кыонг.
-Как! Как! Кыонг! Карашо!- радостно закивал мальчик, улыбаясь мне крупными, белыми и немного выступающими вперед зубами.
- «Как» по-вьетнамски «да», - объяснил доктор, - Кыонг вьетнамец. Раздевайтесь и ложитесь на живот на операционный стол.
Я влезла на высокий белоснежный стол. Положила голову на сложенные под подбородком руки. Надо мной включилась теплая лампа. Я услышала, как рядышком доктор звякает своими никелированными скальпелями и щипцами. Лампа приятно грела мне плечи и спину. Я представила, что нахожусь в солярии и закрыла глаза.
-Ну, - торжественно объявил доктор, - начинаем! Потихонечку и спокойно. Вперед!
Я услышала на своей спине детские прохладные пальчики. Пальчики дрожали, осторожно и нежно касаясь моего тела. Такие руки не могли принадлежать седому Айболиту.
Я подняла голову, оглянулась через плечо и увидела сосредоточенного Кыонга в зеленом халате, склонившегося над моей спиной.
-Не поняла, - села я на столе, - а чего этот ребенок на моей спине забыл?
- Ложитесь на место! - закричал доктор, - и больше никогда не вскакивайте на операционном столе! А если бы он себя или вас иглой поранил?!
Я увидела, что испуганный Кыонг держит готовый шприц над моей головой.
-Лежите спокойно, - повторил доктор, - Кыонг не ребенок, а взрослый семейный мужчина. Ему двадцать четыре года. Он доктор, будущий профессор, приехавший к нам по обмену. Сегодня он будет мне ассистировать. Так что ничего не бойтесь и лежите смирно. Все будет хорошо. Давай, Кыонг.
Я почувствовала , как дрожащая игла в руках будущего профессора неуверенно и осторожно царапает мне спину. Чиркает и чиркает. И ничего более.
-Ну ты чего, - сказал хирург раздраженно, - чего возишься? Ох уж мне эти вьетнамцы-засранцы, прости Господи. Давай вводи уже иглу, горе мое!
-Котя, - виновато и подавленно пискнул Кыонг, - не карашо.
- Какой еще котя ? - зло сказал доктор, - простите, Жанна Юрьевна. Он русский язык не освоил еще.
-Котя, - повторил Кыонг, - кося.... кося? Говорить нада— кося? - и что-то залопотал на своем языке.
- Дай сюда, - доктор отнял у Кыонга шприц и быстро сделал мне подкожно укол обезболивающего , - вот же прислали мне врача. Ну - я им припомню. Бери скальпель, чучело. Где разрез делать будем, показывай!
- Кося, - жалобно сказал Кыонг, - нет, не кося...не кося.... козя! - вдруг вспомнил он,- Козя! Козя! Как!
-Черт бы тебя побрал, - устало сказал хирург, - вместе с твоим Козей.
Когда мне становится смешно, я сразу начинаю хохотать. Я даже не пытаюсь сдержать смех - это бесполезно. Я лежала на операционном столе и тряслась от беззвучного смеха. По моим щекам обильно катились слезы. Когда я пытаюсь смеяться шепотом, я всегда плачу.
- Господи, Жанна, ну хоть вы-то ведите себя прилично, - взмолился доктор, копаясь в моей спине, - хоть вы надо мной не издевайтесь! Я же вас поранить могу не в том месте!
- Он сказал «кожа», - догадалась я, - ему чем-то не понравилась моя кожа.
-Да! Кож-ж-ж-а! - подтвердил Кыонг, благодарно присев на корточки, чтобы видеть мое лицо. Ему неудобно было разговаривать со мной со стороны спины, и он снизу объснял мне, наморщив лобик: твой кожа - тонкий, многа. Боюсь!
-Поняли, доктор? - перевела я, - ваш будущий профессор увидел мою тонкую кожу и испугался резануть глубже, чем надо. Может, он раньше ветеринарным врачом был, а не человеческим?
* * *
-Зашивай, - сказал хирург.
Повисла пауза. Кыонг не двинулся с места. Наверное, снова испугался недостаточной толщины моей «кози».
-Доктор, а давайте я лучше сама, - пошутила я.
-Нет, - сказал хирург серьезно, - вам будет неудобно. Я сам справлюсь. Я уже заканчиваю, если не возражаете.
-Пожалуйста, - разрешила я.
* * *
Через неделю я пришла снимать швы.
В кабинете меня встретил не Айболит, а радостный Кыонг в накрахмаленном халате.
-Привет, Козя, - улыбнулась я, - а где доктор?
Глаза Кыонга залучились счастьем .
- Я — доктор, - сказал он , сияя крупнозубой улыбкой, - и кабинет — моя. Ты — моя экзамен. Практик. Карашо!
И сунул мне под нос нарядную бумажку, из которой я смогла понять, что студент Кыонг Тхи Му успешно произвел свою первую в жизни самостоятельную операцию по удалению фиброзного подкожного узла пациентке Титовой Жанне Юрьевне. Анализы гистологии прилагаются. Число, подпись.
- Поздравляю, - сказала я, - ты будешь отличным врачом. А теперь снимай мне швы. Только не бойся, ради Бога. Не трясись и не трусь. Смелее, ну!
Новоиспеченный хирург Кыонг Тхи Му снял мне только половину шва. А другую половину пришлось снимать уже в Москве.
Сегодня о подвиге доблестного вьетнамского практиканта мне напоминает небольшой шрам на спине, похожий на пулевое ранение. Я уверена, что не забуду его - в смысле, Кыонга — никогда. Надеюсь, что и он меня, свою первую пациентку, тоже. А на доброго доктора Айболита, сделавшим меня - без моего ведома и согласия - учебным пособием для славного вьетнамца, я давным-давно никакого зла не держу.
И все-таки я очень доверчивая...