На шершавый язык недолюбленного Лицедейства,
В шкуре Белого Льва, отражённого музыкой сфер,
Белым сахаром ляжет желанье ожить и согреться.
Разве можно без огненных смерчей войти в мою дверь.
Разве можно снять шкуру с царя-альбиноса на память,
Обнаружив под ней полумёртвую девочку –вамп.
И на белый листок белым мелом, не дрогнув, поставить
Иероглиф «забвение» - как отрезвляющий штамп.
Объяснил ей священник - чудес не бывает на свете.
И любви бесполезной, плодов не дающей – табу.
Шкура Белого Льва мне в подарок на память о лете,
Где единственный раз показалось - люблю и живу.
Иногда я её примеряю, но только без смысла.
Просто так, от отчаянья, просто сожмётся в груди
Моя вечная боль и останется солью в ресницах.
Снежной нежностью в сердце: «Прости. Уходя – уходи».