Веселись, веселись. Не табу. Не запрет.
Только что ж веселиться? С чего бы?
Тень от шпаги. Терраса. Складной табурет.
На закате поглядывать в оба
на ландшафтик, а видеть: крылА распростёр
вечный город от края до края.
Дело вкуса. Но кто тут у нас мародёр?
Грибоедов дымит, догорая.
Солнце падает. На подаянья скупа
жизнь – не с ней толковать об обмене.
А посланцу ответствовать, дескать: «Ступай,
обдирай мою землю от тени,
но меня не учи, в чём – любовь, кто – убит.
Мне ничто в этом мире не трудно.
Я хозяин орбит и целитель обид,
я властитель очей изумрудных.
Я дарую покой. Ты за этим пришёл?
Отдал женщину дьявольской силе?»
Ухмыльнуться: «А это ведь нехорошо…»
И добавить: «Тебя не спросили…»
Подперев кулаком подбородок, главу
сочинять в оправданье измены.
И глядеть, как гроза поглощает Москву.
И во тьме исчезать постепенно.