Я душу не отдам на суд чернил.
Они сегодня ведают едва ли
О том, что был, я.., может, и не был...
И о моем словесном идеале.
Нет ничего досаднее молитв,
Что сам к себе я всуе обращаю,
Что с возрастом, воскрес для юных битв,
И, первым, ваше имя поминаю.
Но мне любовь, любовью не назвать,
Скорее, прихоть старости простая...
Ведь мне пером ее не описать...
Все это ложь и выспренность пустая.
Тщеславия чернильного намек,
Что каждый смертный, в мире одинок.