Улетают года журавлиною стаей,
Провожаю я их с неусыпной тоской.
Невесомостью клин в белом облаке тает,
Вновь печаль прогоняю дрожащей рукой.
Той рукой, что когда-то кормила синицу,
Я, погнавшись за стерхом, забыл отчий дом.
Жаль, в лазурных очах не сберег я зеницу,
Упорхнула синица, а в сердце Содом.
Через рану в растерзанном сердце, как в вечность,
Меж листвы календарной чуть слышно шурша.
Утекает по каплям, омыв бесконечность.
От терзаний и боли, страдая, душа.
Время вспять не вернуть, вновь не станет телесным
То, что в бликах заката рассыпалось в прах.
Просвистело, проехало, только мне лестно,
То, что мой огонек все ж зардел в небесах.