"Он жил на улице имени Бродского,
Ступеньки считал, поднимаясь по лестнице.
Был без ума от всего японского
И знал, что когда-нибудь да застрелится.
Для него Страдивари ваял свои скрипки бы,
Для него бы Венера распускала волосы.
Все законы Вселенной вдруг стали б зыбкими,
Услыхав единожды звук его голоса.
Только он молчал. Месяцами, неделями,
И мигал курсор в документе вордовском.
Ни одну свою мысль не считал он дельною.
Долго лед его слов трещал. Не тронулся.
Он жил на улице имени Бродского,
Но однажды утром собрался с мыслями.
Скомкал страницы блокнота с набросками,
А скомкав последний, усмехнулся.
И выстрелил."