Череда дорожных станций,
полутемное окно...
Фонарей протуберанцы
да заснеженное дно,
да морозный купол неба,
как выходишь на перрон...
И луна — краюха хлеба,
половинчатый батон.
Вот такая вот картина,
панорама и пейзаж...
Жизни ровно половина –
мой бесхитростный багаж.
И заходятся как в танце
мысли, в черепе темно...
Череда дорожных станций,
полутемное окно.
Околевший белый тамбур,
в каплях пота потолок.
Мне бы выйти где-то там бы,
только там уже не смог.
Череда дорожных станций,
все знакомо, как в кино:
будто ходишь на сеансы,
а кино идет — одно.
Так же зрители отдали
за сеанс свои рубли...
В том и разница, что в зале
не погашены огни,
а из зала входишь прямо
в распахнувшийся экран –
в мелодраму или драму
и какой-нибудь роман.
Где войти и где остаться,
нам известно наперед.
Череда дорожных станций,
к повороту - поворот...
И припомнится, конечно,
преславутый хэппи-энд:
лучше станции конечной
ничего на свете нет!
А конечная, она ведь
лишь в движеньи такова,
но как поезд прибывает
на конечную едва,
так она в одно мгновенье
превращает свой вокзал
в пункт, ребята, отправленья
и начало всех начал!
Вот такая вот картина.
И бродяга-контролер
никогда не ходит мимо
и всегда глядит в упор.
Он ведь тоже, вроде, зритель...
Хоть и строгостью палит,
а пойдите да спросите –
он заплачет... и простит.