А. Алехин. Вопреки...

    
    V. АЛЕКСЕЙ АЛЕХИН. Вопреки предвещаниям птиц. М. Изд. Русанова. 1994. 157
    стр.
    Вопреки - главное слово в этой книге. Его одного хватило бы для названия. Но
    тогда возникла бы излишняя острота, в общем, противоречащая ее мягкому
    акварельному тону. Да, жизнь неистребима: "все начнется сначала... вопреки
    предсказаниям птиц и газет".
    При всей мягкости и интеллигентности ее звучания - а может, благодаря именно
    этим качествам - книга несет в себе энергию преодоления хаоса и тем самым
    становится явлением культуры - то есть тем, что в процессе цивилизации
    призвано сохранять человека и человеческое.
    Хотя по времени возникновения стихи А. Алехина близки "перестроечной"
    поэзии, тем не менее - и это тоже "вопреки" - мы не найдем в них ни
    истеричного покаяния, ни "тотального производства вины", ни морализма, ни
    религиозности, ни постмодернистского распада, ни патологического смакования
    мерзостей и ужасов жизни.
    Вероятно, по соседству со всем этим книга А. Алехина может показаться
    несколько пресной, неприлично-благопристойной, непривычно тихой на фоне
    современных дебютных книг. Внятность, отсутствие экзальтации, ничего,
    бьющего на эффект, непринужденность метафор, не играющих в похожесть, но
    стремящихся к проявлению сути предмета, - да, от этого мы уже порядком
    отвыкли, хотя, в общем, толком-то и не привыкали. Но главная новизна -
    ощущение простора и жизненного многообразия.
    
    Ты чувствуешь, какая бесконечность
    за спинами у нас
    и как толкает кровь,
    не остывающая с мезозойской эры?
    Наш древний род
    течет к другим мирам
    из тесной духоты объятий наших.
    
    Алехин вовсе не отстраненно философский поэт, как может показаться по выше
    процитированным строкам. Современность предстает перед нашим взором вполне
    узнаваемой. Но видим мы ее уже вместе с поэтом - как бы с высоты
    общечеловеческого тысячелетнего опыта. И такой взгляд успокаивает. Да, ничто
    не ново под луной: Мемфис легко перекликается с Нижним Новгородом и древним
    Уром, а Вавилон с Москвой. И "новые времена" - название стихотворения, где
    "спортивная женщина, 24, ищет друга-автомобилиста с иномаркой", а "в
    бумажниках просыпаются деньги", - кажутся не такими уж страшными. Ведь
    "новые времена" пугали всегда, независимо от того, какое тысячелетье на
    дворе. Поэтому книга Алехина помогает адаптироваться к сегодняшней
    реальности, моделируя, как сказал бы Владимир Бурич, иной, более гибкий и
    жизнеспособный менталитет, что и является, по Буричу и не только, основной
    задачей поэтической литературы.
    Взгляд сквозь призму истории и культуры притупляет остроту реальности,
    сглаживает ее сегодняшние рваные и ранящие края. Поэт выволакивает читателя
    из конуры закомплексованного "я", открывает ему другие земли и страны. Он
    разворачивает почти уитменовские каталоги картин и образов, пытаясь схватить
    и схватывая чужую жизнь в самых заманчивых и волнующих впечатлениях.
    
    О, Китай.
    Иероглиф старинный, танцующий, как
    осьминог.
    
    Книга заботливо выстроена, тщательно продумана - читатель должен охватить ее
    сразу. Поэтому каждое стихотворение как бы отталкивается от предыдущего,
    фиксирует какой-то поворот. Тем самым делая дорогу более живописной и менее
    утомительной.
    Если поэзия, как утверждала еще "Дхваньялокка", призвана передавать трепет
    бытия, то задача прозы - изобразительность. Алехин, очевидно, пытается
    соединить прозу и поэзию, причем изобразительность преобладает. И от нее, в
    свою очередь, - мудрая уравновешенность, остойчивость. Именно те качества,
    которых нам сегодня так не хватает.
   

НМ,1995, 6