В городе гордость ландшафта пологого
вляпана в низость гешефта этажного.
Хочется строгого, даже убогого
кляпа для голоса – важного, влажного,
сложного, нужного в сложенной азбуке
стадного мира низложенной этики,
где, испражняясь, бросаются в глаз быки,
не упражняясь в изящной фонетике.
Для дорогого, хотя и постылого –
время крадётся своими и нашими.
Если искать подходящего, милого –
бремя придётся нести и донашивать.
Дальше, чем видится – гонятся с думами
всяких собраний и органов шалости,
за "итого", в культе с круглыми суммами,
после всего культивируя малости.
Те, что остались в слепом понимании,
в горном закате, в игорном смятении.
За манифестами следуют мании.
И под растяжками стонут растения.
Город пейзажем пейзане не балуют.
Возятся мыши, заводятся – менее.
Господи, выдай в горсти небывалого
или хотя бы иного знамения...
Годен. Пора уходить огородами,
но не в себя, за свои, с партизанами,
мимо экранов, кишащих уродами,
вместе с трибунами и куртизанами...
Город, конечно, придуманный – сказками,
баснями, снами и воплями выстроен.
Бьётся желание. Долго. Указками.
Чтоб городить просыпание быстрое.