Моя шлюха готовит ужин и хлещет пиво,
Смотрит взглядом голодной, но гордой кошки.
Напевает до боли знакомые мне мотивы,
Злым, уставшим шипеньем ее обрываю «замолкни, крошка».
Моя шлюха дымит в окно за*бавшим ментолом,
Пылесосит ковер и ревет, домывая кружки.
Мы калечим диван, мы ломаем кухонный стол, но
Прячет в хохоте боль, избивая меня подушкой.
Моя шлюха целует в макушку и шепчет, что любит,
Напивается где-то с кем-то, приходит утром.
Носит майки без лифчика, ярко малюет губы,
Повторяет, что скоро сдохнет, как древние сутры.
Моя шлюха клепает стишки о каких-то бреднях,
Жжет какие-то травы, поет, надрывая связки.
Собирает последние сны, как последние сплетни,
Режет руки и душу, на раны цепляет повязки.
Моя шлюха готовит ужин, хлебая водку,
Улетает с катушек, теряется в вихре событий…
Я почти умираю, теряя и смысл, и толк, и…
Моя девочка мне сказала, что ненавидит.