Неведомая сила со страшной скоростью несла меня по черному тоннелю.
Мне не было страшно,- я знал, что в конце тоннеля всегда бывает свет.
Свет вспыхнул, как всегда, внезапно и первое, что я увидел, была дверь с табличкой «КАФЕДРА ОБЩЕНИЯ».
Комната напоминала кабину межпланетного космического корабля. Весело перемигивались цветными лампочками и светодиодами многочисленные экраны и пульты управления. За одним из таких пультов сидела женщина в серебристой одежде, похожей на гидрокомбинезон боевого пловца, и в серебристой шапочке с рожками антенн. Умные, добрые глаза за стёклами очков, застенчивая улыбка. Я не мог не узнать эти глаза и эту улыбку. « Оля Чехович!» - подумал я.
Женщина предложила мне кресло напротив и подтвердила:
- Я действительно Оля Чехович . Но не та, о которой Вы подумали. Я пра-пра –правнучка знаменитой поэтессы. Заведующая кафедрой общения с предками Института Духовной Поэзии. А назвали меня в честь неё, как впрочем, и наш институт.
- Здорово! - воскликнул я - Достойнейшая была женщина.
- Мы получили от Вас разрешение провести с Вами спиритический сеанс. Нас волнуют единственный вопрос: Сколько всего сонетов Вы написали? В интернете после Вас осталось 2500. Но все говорят о каком-то загадочном архиве, который ваши внуки за бесценок продали тунгусам
-Что Вы!- засмеялся я. Не было никакого архива. Да и тунгусов уже не было в наше время. Их до этого переименовали в эвенков. Скажите, а мои книги сейчас издаются?
-Да, конечно,- подтвердила Ольга,- можете сами посмотреть.
Женщина подошла к стеллажу, на котором стояло множество коробок, и из одной достала нечто, похожее на большую таблетку.
-Что это? - удивился я.
- Полное собрание сочинений ваших стихов,- ответила Ольга. Я почему – то сразу понял, что она не шутит.
- Это вы называете книгами?
-Да,- подтвердила Чехович.- После очередного Всемирного потопа 2222 года, когда пострадало много печатных изданий, книги выпускать стали только в формате таблетоидов.
«Значит, будет потоп!» - подумал я с грустью
- Да не будет, а был уже! - услышала Ольга мои мысли - А что Вы хотели? Столько всякой нечестии развелось: наркоманы, гомосеки, педофилы.… Не самые лучшие времена в истории человечества. Сейчас с этим покончено. Да Вы глотайте, глотайте!
Я послушно проглотил таблетку. Что-то щёлкнуло в моей голове, и перед мысленным взором поплыло оглавление.
-Выбирайте! Выбирайте! - подбадривал меня нежный голосок праправнучки Ольги Чехович.- Можете просто процитировать что-нибудь.
« Я памятник себе воздвиг нерукотворный…»- начал я.
Что – то снова щёлкнуло в моей голове, и кто–то продолжил голосом Левитана:
Я памятник себе воздвиг нерукотворный.
Немножко даже он на пушкинский похож.
Тропа уж заросла травою сорной,
Бутылки набросала молодёжь…
Я увидел город каменных многоэтажек.
Какое – то внутреннее чувство подсказывало, мне, что это Тульская Дубна будущего. Не было уютных маленьких домов, утопающих в ярком разноцветии садов. На холмах, окружавших бывший лесной посёлок, вместо лесов кудрявилась зелень виноградных плантаций. Овраг, разделявший Дубну на две части, вследствие Всемирного потопа стал ещё глубже. Над ним потомки соорудили подвесную канатную дорогу.
Я очутился в городском сквере, где и нашёл памятник себе любимому. На пушкинский он явно не был похож. Бронзовый Я сидел за бронзовым столом с бронзовым стаканом в руке. Рядом висела реклама, которая утверждала, что Владимир Гусев Тульский пил вино только с виноградников Дубны.
На скамеечке, в национальных костюмах, «культурно отдыхали» тунгуз, калмык и финн. Они пили чачу местного производства и закусывая чем – то из тюбиков. Вокруг моего памятника набросано было полно бутылок и тюбиков с надписью «Килька в томатном соусе».
-Безобразие! - воскликнул я.- Куда ваша полиция смотрит? А сквер, наверное, с 21 века не убираете!
Полупьяная тройка взглянула на меня и протрезвела. Финн побледнел, тунгуз поперхнулся и покраснел, калмык чуть было не проглотил тюбик с килькой…
Я долго не мог придти в себя.
-Не ругайтесь! – попросила праправнучка Ольги Чехович. - Забыла предупредить, что мы теперь имеем возможность слышать мысли других людей.
- И вам это доставляет удовольствие?
- Не всегда. Но зато не ошибаемся в людях. Что- нибудь ещё почитаете?
- А у Вас простые книги есть? Я имею в виду бумажные.
- Есть, только они все в очень плохом состоянии. Хранятся в Государственном музее истории русской поэзии. Недавно нашли редчайшее издание сказительницы вашего времени Сыслятиной - Вайман. Говорят, что она была для Вас, что Арина Родионовна для Пушкина?
-Даже больше! - подтвердил я. - А гении у Вас тоже в таблетках? Дайте, пожалуйста, Пушкина.
Ольга протянула мне таблетоид золотистого цвета :
- Глотайте!
Я проглотил и произнёс первое, что пришло на ум: «Буря мглою небо кроет!»…
Что – то щёлкнуло в голове. Я услышал дикие душераздирающие вопли, похожие на вой голодного волка, на плач и хохот влюблённой гиены одновременно. Казалось, что толпа всякой нечисти устроила оргию на крыше того дома, где я теперь находился. В углу комнаты, освещённой призрачным светом свеч, сидели Александр Сергеевич и Арина Родионовна и, дрожа от страха, пили шампанское большими пивными кружками.
« Прочь отсюда! Карету мне! Карету!»- завопил я с отчаянием Чацкого и очнулся.
- Оленька, что Вы сделали с поэзией? Что Вы сделали?! Ведь это страшно! Ваша прабабушка это вряд ли оценила бы! В вашей поэзии нет самого главного - поэтического слова. Где красота рифмы? Где музыка размера строки? Эпитеты, метафоры, метонимии.… Разве без этого может существовать поэзия? Вот послушайте:
«Волны берег ласково целуют,
Льются звуки звездных серенад,
Что собою трепетно волнуют,
Открывая дверцу в Райский сад»…
Вот это поэзия! Как возвышенно! Каждое слово льётся бальзамом в душу. А что в Ваших клипах?
- Это Вы зря, вздохнула Оленька.- Я тоже очень люблю Елену Бревнову
В видеоформе очень ярко раскрывается смысл стихотворения, чувства и мысли автора, которые он хотел передать видеочитателю. Простите, что я не учла, что Вы не привыкли к видиопоэзии, надо было Вам дать аудио таблетоиды
И тут меня осенило:
/ Продолжение следует/
ПРОДОЛЖЕНИЕ ПОСЛЕДОВАЛО:
http://www.stihi.ru/2013/08/01/3966