меня больше не трогают все твои речи
я хочу стать беспечной,
встать попрек всех своих линий,
поперек горла
и в одиночку пытаться двигать
треклятую эту планету.
кручу, выбиваюсь из сил, смеясь и танцуя,
в обойме кончились пули,
поэтому ты остаешься жив.
вывожу новый кодекс, тетради-клетки,
мои две чумовые соседки -
Вера и Нежность
съехали с апартаментов в прошлый четверг,
обещали писать письма,
но они как обычно обманут.
мечтаю уехать жить к морю навечно,
питаться волнами и заходящим солнцем,
а ты все режешь и режешь мои линии на ладонях,
крутишь мои запястья,
не отпуская, не приближаясь
и не прощаясь.
мы зависли где-то по центру…
движение остановлено,
перекрыты все входы и выходы,
все вдохи и выдохи.
я ищу пожарную лестницу,
но ее еще в прошлом году сожгли.
выкорчевываю тебя из под кожи,
но не могу стереть, больно…
чертовски больно,
где бы найти силу воли…
веки закрыть невозможно.
я застыла в этой картине, недописанной, недовешенной,
натюрморт безнадежной конструкции,
посреди опустевшей улицы.
в то время как я обнимаю очки
с бездонными желтыми стеклами,
вижу в них лето,
стараясь стереть все это
и начать заново,
ты крепишь свои железки на дно каналов, озер,
я опускаю взор,
пытаюсь не париться,
пытаюсь парить над этим,
но тянуться вниз руки,
на шее смыкается обод.
а где-то там он рисует так сказочно
и вдохновенно,
мешая все новые краски,
как будто живет в сказке,
в вечном июле и августе
и я в эту сказку до жути хочу,
но почему то молчу
о своих настоящих желаньях,
бешусь, собираюсь с мыслями,
ловлю этих редких бабочек,
прячу по кошелькам и карманам,
лишь бы тебе не достались.
и я правда очень старалась,
делиться ими,
но все эти бабочки для тебя мертвы
и тлеют на летнем солнце.
я верю, что месяц под номером восемь
спасет меня, оторвет от реальности,
мои маниакальности
остудит, отпустит
по его венам…
и на то, что ты все поймешь…