Над маленькой бухтой несколько раз в день ярким экзотическим цветком раскрывался купол парашюта. Они наблюдали за ним, лёжа на галечном пляже.
Наконец, она сказала: – Ты не хочешь полетать?
– Давай! – ответил он немного слишком быстро, как бывает, когда человек уже подготовил ответ и только ждал вопроса.
– А ты не боишься?
– Нет.
– А я боюсь. Я ужасно боюсь высоты.
– Мы же будем вместе.
– Ладно. Только не сегодня, хорошо? Мне надо морально подготовиться.
Через два дня они стояли перед дочерна загорелым человеком в синих шортах с коротким седым ёжиком на голове. Он был похож на пожилого робота. Человек окинул их холодным взглядом светлых стальных глаз и объяснил условия. Катер не мог подойти вплотную к берегу, они подняли сумки над головами, по пояс в воде добрели до скользкой пластиковой кормы и с неё соскочили на палубу. Пожилой робот оказался рядом, словно по мановению волшебной палочки. Кроме него на катере были два молодых античных бога с такими же стальными глазами – заготовки для будущих роботов. Один из них с равнодушной отстранённостью олимпийца быстро надел на пассажиров спасательные жилеты и необходимое для полёта снаряжение. Другой в это время точными, отработанными движениями ставил на крыло парашют. Пожилой робот, как всегда бесшумно и неожиданно, оказался за штурвалом и уже вёл катер к горизонту, успевая зорко приглядывать за молодыми богами – всё ли они правильно делают. Разноцветный купол с неслучайно прорезанными дырками дрожал и рвался в небо. Олимпийцы прикрепили к стропам перекладину и пристегнули к ней пассажиров. Короткими отрывистыми фразами объяснили, как вести себя при взлёте и посадке.
Неожиданно катер оказался далеко внизу. Невероятно, но наверху воздух был плотным и прекрасно держал парашют с болтающимися под ним фигурками. Море удалялось, горы становились все ниже, и постепенно открылась панорама, которую они безуспешно пытались увидеть, карабкаясь по скальным выступам окружающих бухту мысов – левого и правого. В обе стороны от крохотной бухты тянулась цепочка таких же маленьких бухточек и заливов побольше. Среди густой зелени виднелись белые кубики зданий, местами собранные плотными стайками. Это были города: на юг – Туапсе, а на север – что? Геленджик? Джубга?
– Ой, смотри, там рыба! – вскрикнула она. Руки, вцепившиеся в брезентовые лямки, отказывались разжиматься, поэтому она показала направление ногой. В прозрачной воде было видно тёмное изогнутое тело с характерным острым вертикальным плавником. – Акула! – ахнула она, и тут же засмеялась сама над собой, какие же акулы в Чёрном море!
– Ещё одна рыба! А там, смотри, чайка! – он указал на одиноко парящую под ними белую птицу.
Катер сделал круг и повернул к берегу.
– Сейчас будут окунать, приготовься!
Вода оказалась удивительно тёплой. Еще один подъём – невысокий, только чтобы обеспечить плавную посадку на катер. И вот они уже опять сидят на скользкой пластиковой корме. Теперь всё происходило в обратном порядке. Олимпийцы так же быстро и равнодушно отстегнули пассажиров от перекладины. Пока те освобождались от брезентовой упряжи и жилетов, молодые боги гасили сопротивляющийся купол парашюта. Несколько стремительных взмахов, и разноцветный, рвущийся вверх огонь превратился в яркую тряпку, смирно лежащую на корме. Будто его убили.
Они брели по пляжу, направляясь на обед.
– Хорошо, но быстро как-то, – вздохнул он.
– Да, за эти деньги они только восемь минут катают…
– Ну что, страшно было?
– Нет, с земли это выглядит страшнее, – рассмеялась она. Помолчала и добавила, уже серьёзно: – Я с тобой почему-то ничего не боюсь.