... Холодное дуло прижалось к затылку,
Спустилось чуть ниже, по волосам ...
А губы монаха шептали молитву,-
О милости Божией к большевикам ...
... И начал спускаться курок револьвера,
Секундные доли расплылись в года ...
Осталась одна только чистая вера,
Смиренное сердце и Божия душа ...
... Прошёл один год. И тот самый убийца,
Пришёл по заданию своих в монастырь ...
И, прожив там месяц стал тоже молиться,
Читать Закон Божий, Завет и Псалтырь ...
... Раскаявшись полностью, уверовав в Бога,
Очнувшись от злого и страшного сна ...
Узрев, что другая должна быть дорога,
Что больше душа не воспримет греха ...
... Вот так и остался на долгие годы,
Сначала послушником в монастыре ...
Затем же по воле принявшего постриг,
Монахом. Всё с тем же грехом на душе ...
... Прошла революция, настали тридцатые,
Репрессии, ссылки, всё те же враги ...
Увязшие в трупах, - все важные, статные,
И, те что когда - то были "свои" ...
... Зайдя в монастырь, увидали монаха,
В котором узнали они "своего" ...
В глазах у которого не было страха,
Когда те во двор выводили его ...
... Холодное дуло прижалось к затылку,
Спустилось по длинным его волосам ...
А губы монаха шептали молитву,
Прощения тому, кто нацелил "наган" ...
... И, начал спускаться курок пистолета,
Секундные доли расплылись в года ...
Трепыхались лишь волосы от сильного ветра,-
Осталась спокойной душа навсегда ...