( Осетинское сказание)
Однажды я приехал в дальний Алагир,
Хотел увидеть я Аланский древний мир,
Хотел послушать старых горских мудрецов,
Узнать потомков тех великих праотцов,
Что Рим смогли отвагой грозной сокрушить!
Вот со старейшинами стал я говорить,
О том, как жили нарты высоко в горах,
Они не знали слова «стыд» и слова «страх».
Но только люди не похожи на зверей,
Порою лютый зверь, честнее всех людей.
Жестоки люди, и жестокость забывать
Не могут нарты. Не затем, чтоб возвышать,
А для того, чтобы проступок не забыть,
Затем, что зло не должно нарту сотворить…
В одном селении жил юноша. Собой
Он был хорош и смело вызывал на бой
Любого воина! Зелим был так силен,
Что мог рукой пригнуть к вершинам небосклон!
Владел он саблей, самый лучший был стрелок,
Полет его копья был точен и далек!
Одна беда: Зелим был горд, и много раз,
Он нарушал старейшин даденный наказ,
Скакун его, был точно ворон на лету,
Он в скалах мог догнать архара, на скаку
Зелим умел так метко свой аркан бросать,
Что за любую лапу барса мог поймать!
Зелиму имя дал Темыр – его отец,
Он слыл в селении, как доблестный бонц!
Однажды ночью конокрадов догонял,
Набеги дерзкие вайнахам не прощал!
А в эту ночь Уачтерджи его забыл,
Троих вайнахов на скаку Темыр убил,
Но стерегла его коварная стрела,
И, как змея, жизнь у алана забрала…
Осиротел Зелим, и только его мать
Старалась сына, смелым нартом воспитать,
Но был капризен мальчик, часто ей грубил.
Зелим наказы мамы слушать не любил.
Вот так и рос Зелим, почтения не знал,
Себя любил, а мать совсем не уважал,
Его в селе жалели, помнили отца.
Порой проделки непутевого юнца
Ему прощались и, качая головой
Седые старцы говорили:
- Был герой
Темыр могучий. Может подвиги за ним,
Пройдя тропой отца повторит и Зелим?
Зелима другом, лишь Сазыр не признавал,
Зелим другой. А что не так? Сазыр не знал…
Года тянулись, как по небу облака,
Глядели горы на селенье с высока,
Росли мальчишки, и Зелим не отставал.
Он много времени клинком отца махал.
Но указаний и укоров не любил,
Друзьям и матери по прежнему грубил.
И вот с весенним ветром прилетела весть:
Фатима – лучшая из нартовых невест!
Её отец – Сазыр согласен выдать дочь!
Но за кого?
Гадают нарты день и ночь:
Сазыр могучий воин, дочь его умна,
А красоте её, завидует Луна!
Едва Фатима ступит за ночной порог,
Луна скрывается за облачный полог,
Что бы красу их не равняли на земле:
Раз им Фатима светит, нет нужды во мне!
Боялись юноши идти к Сазыру в дом:
Умна Фатима, коль прогонит, как потом
В глаза друзьям и мудрым старцам посмотреть?
Как пережить позор такой? Уж лучше смерть!
Зелим смеется и садится на коня:
- Не спорьте нарты, лучше слушайте меня!
Фатиму я решил в свой дом женою взять,
Меня Фатима станет мужем называть!
Ударил в небо град камней из под копыт,
Как птица черная, вперед Зелим летит
Туда, где скалы в облаках седых стоят,
Туда, где дом Сазыр построил, смелый нарт.
Зелим у двери слез с коня и постучал.
Он удивлен: еще никто так не встречал
Зелима смелого. Что думает отец?
Отдаст ему Фатиму в жены, наконец?
Дверь отворилась, там Сазыр седой стоит,
Увидев гостя, он Фатиме говорит:
- Послушай, дочь! Тебе я право дал решать,
Кого решишья нынче мужем ты назвать.
Будь моя воля, я б Зелиму дал отказ.
А ты, как знаешь, но подумай много раз.
Затем Сазыр заходит в дом.
Стоит одна
Фатима, дева гор, красива, как Весна!
Глаза агатовые пламенем горят,
Как будто ястреб, брови черные парят,
Как роза губы пламенеют на лице,
Зелим в восторге забывает об отце
И говорит:
Горянка, будь моей женой!
Я все забыл, мечтая о тебе одной!
Садись Фатима на коня, и много лет
Ты будешь знать любви моей безбрежный свет!
Зарина помнила, что ей отец сказал,
Ей никогда Сазыр дурного не желал,
Она в глазах Зелима видит только спесь,
Но не живут в душе его любовь и честь.
Горянка мужем никогда не зазовет
Того, кто спесью и бесчестием живет!
Подумав, как спесивцу должно отказать,
Решила Дар недопустимый с горца взять,
И отвечает:
- Я могу согласье дать,
Но прежде надо твою верность испытать.
Сегодня ты клянешься много лет любить,
А завтра сможешь клятву эту позабыть.
Тогда останусь нелюбимою женой,
И словно тень Фатимы бедной, за тобой
Должна я буду до последних дней бродить.
- О чем меня Фатима хочет попросить?
Я все исполню для любимой! Говори,
Ведь ты зажгла в груди моей огонь любви!
- На испытание я дам всего три дня.
Сейчас, Зелим, домой погонишь ты коня,
Я буду ждать, и по прошествии трех дней
Ты принесешь мне сердце Матери твоей!
Какой мужчина согласится Мать убить?
А значит, можно ей Зелима проводить
Не унижая, что бы больше на порог,
В дому Сазыра никогда уже не мог.
Зелим подумал:
« Мать стара, ей много лет.
Её глаза давно не видят белый свет,
Зачем же ей и дальше эту жизнь влачить?»
Зелим ответил:
Я, Фатима, подарить
Хочу не медля сердце матери! И я
Вернусь к тебе, пока не минуло три дня!
Поднялись брови у Фатимы:
« Как понять
Его ответ? Нет, нет, не сможет он принять
Её условия! Он жил среди людей,
И не поступит он бесчестно, как злодей!
А дал ответ, чтоб утаить отказа стыд,
Ведь путь к Фатиме для него теперь закрыт!»
Вновь вороной Зелима между скал несет,
Опять копытами о склон кавказский бьет,
Вот и село его, и дом, родная дверь….
Зелим расстроен: как же быть ему теперь?
Заходит в саклю, там, на ложе мама спит,
И словно злобный дух на ухо говорит:
«Зелим, послушай, твоя мама для тебя
Жизнь прожила. И до какого жить ей дня?
Ты с детства маму не стыдился обижать,
Она же все могла обидчику прощать!
Кинжал возьми, и будет к счастью путь открыт!
Поверь мне, мама этот грех тебе простит….»
Рука с кинжалом поднялась под потолок,
Одним ударом грудь у матери рассек
Зелим безумный. Сердце твердою рукой
Из раны вырвал, и попятился спиной
К двери открытой.
Страшно сыну увидать,
Как умирая, на него посмотрит мать.
Вдруг он почувствовал: в душе ревет пожар,
Зелим, как будто сам себе нанес удар,
Он стал убийцей, как теперь он сможет жить?
И захотят его старейшины простить?
Конечна, старою слепою была мать,
Но разве старостью убийство оправдать?
Себя, не помня, в горы юноша бежал,
В руке кровавой сердце матери держал,
За ним в растерянности верный конь скакал,
И вдруг, споткнувшись на тропе, Зелим упал…
А сердце ожило, в руке его стучит,
Ведь за него, Зелима сердце так болит.
Вот сердце дернулось, Зелим ладонь разжал,
И словно где то, голос мама задрожал:
«Любимый мой сынок, несильно ты упал?
Ты цаги новые, о камни не порвал?
И ногу, падая, Зелим не повредил?
Уж лучше б ночью по горам ты не ходил…»
Очнулся юноша, лишь конь копытом бьет,
Стряхнув видение, с камней Зелим встает,
В седло садится, правит горною тропой.
Нет, ни за что не повернет коня домой!
Ведь там, в горах, его любовь Фатимы ждет,
Ведь только с ней, покой и счастье он найдет!
Едва лучи позолотили горный склон,
И снежный барс издал рычащий грозный стон,
Зелим нагайкой в дверь знакомую стучит,
Она открылась, в ней красавица стоит.
Взор удивленья полон:
- Ты ко мне пришел?
Какой же повод ты для этого нашел?
Спросила девушка.
Зелим кулак разжал,
Фатима видит: в пальцах сердце он держал.
- Возьми мой дар, моя прекрасная Любовь!
Оно твое!
Кипит в душе горянки кровь,
Темнеют очи, гнев прищурил дерзкий взор,
Такой жених для гордой девушки – позор!
От оскорбления, кровь девушки кипит,
И гневным голосом горянка говорит:
- Как ты посмел поднять кинжал на свою мать?
Как ты посмел, убийца, в дверь мою стучать?
Ты думал, можно подло женщину убить,
И преступленьем мое сердце покорить?
Ты ничего глупец не понял!
Раз пронзить
Готов кинжалом мать. Так, как же ты любить
Меня, детей сумеешь? Любишь ты себя!
Ты не джигит, Зелим, шакал ты и змея!
Прочь уходи, в мой дом дорогу позабудь,
И если встретишься ты мне, когда ни будь,
Я попрошу Сазыра, весь народ поднять,
И, негодяя, как шакала наказать!
Зелим ушел, глаза на деву не поднял,
В чем он виновен? Юный нарт теперь понял.
Он в горы брел, куда еще ему идти?
Где может он теперь пристанище найти?
Он мать убил. Как в дом родной войти ему?
Чем искупить возможно, страшную вину?
Шагал Зелим меж скал, погас закатный свет,
А он ответ искал: Как быть?????
Ответа нет……….
Зелим один в горах, пещера и костер
Его пристанище. Живет он словно вор.
Не сможет он в глаза старейшинам смотреть,
Не в силах он презренье нартов утерпеть.
За часом час он вспоминал, как прежде жил,
И как отец за род свой голову сложил,
И мамы… добрый, бесконечно нежный взгляд…..
Жаль, он не может ничего вернуть назад.
Теперь Зелиму оставалось лишь решить,
Как со своей судьбой убийце дальше быть….
А очень скоро пастухи в село пришли,
Они в горах Зелима мертвого нашли.
Он меж камней и валунов больших лежал,
А грудь Зелима глубоко пробил кинжал.
Видать, отчаявшись, решил он умереть,
Не мог позор и одиночество терпеть,
Окоченелым он лежит немало дней,
Сжимая в пальцах сердце матери своей….
Мужчина каждый выбирает в жизни путь,
Его с пути никто не может отвернуть,
Он сам решит, кого любить, и с кем шагать,
Но Мать, всегда Мужчина будет уважать!
Ведь Мать его растила, ночи не спала,
И Мама первая Мужчиной назвала
Его ребенком. Ради нас готова Мать,
Бороться с барсом, и спасая, умирать.
Но мы должны за верность верностью платить,
Не может Мать, Мужчина честный, не любить!
Вот и закончена история моя,
Все, без лукавства рассказал я вам, друзья.
И потому прошу вас строго осудить,
Того, кто смог однажды Маму не любить.
А рассказал я о Зелиме вам, друзья,
Чтоб те, кто Мать забыл, услышали меня….
Г. Ташкент
12,07,2013год