Мне посчастливилось однажды увидеть,
Как сотни чаек кружат над волнами,
Как поле укрыто уютно цветами,
И мне было сложно в это поверить.
Я видел сердца, что надеждой пылали,
Я знал, что их души уносятся к раю.
Я знал, что никто меня не услышит,
Я почти не дышал, следив за шагами
Высоких людей, чьи ботинки сверкали,
Их лица должны были увековечить,
И все вокруг них исполнялось мечтами,
Что в наших молитвах, в углу со свечами,
Звучало попыткой их судьбы примерить.
Я видел, как звезды красивы ночами,
Я перевязывал крыши бинтами,
После того, как изрезал их ветер,
Я отпаивал реки холодные чаем,
И в страхе дрожал от собачьего лая.
И помнил, как часто такое бывало,
Как кто-то исчезнет, и никто не заметит,
И я укрывался во мраке подвала,
Я знал, что твое время тоже настало.
И слезы порой были невыносимы,
За что жизнь клеймила нас «неродными»?
При свете господ в день роскошного бала
Мы стали навеки для мира немыми,
Мы сдались, без боя, мы не были злыми,
Смириться, терпеть, нам друг - друга хватало
Видеть еще одно утро живыми.
Но как же хотелось на миг стать большими,
В руках подержать это странное счастье,
Какими мы будем смотреться смешными,
Обманем себя: наконец-то зажили!
Представим, что наши лачуги – поместья.
Тогда мы впервые и слезы пролили,
Рукой проведя по лицу, что клеймили.
Оставшись стоять на своем прежнем месте.
Я видел что небо и в правду без края...
Я кусок оторвал от него, убегая,
Чтоб успеть положить тебе на ладони,
Чтоб могла подержать это странное счастье,
Чтоб глаза, опустевшие в вечной неволе,
Точно так же, как это было со мною,
Хоть на миг перед смертью наполнились страстью.