Наша тихая провинциальная улица официально называлась 2-я Пушкарная, и входила, наряду с 1-ой Пушкарной и Садово-Пушкарной в Пушкарскую слободу. 2-я Пушкарная брала свое начало от речки Орлик, небольшого притока реки Оки . За рекой, в десяти минутах ходьбы был уже центр, с официальными присутственно-государственными зданиями.
По неизвестно кем и когда установленной традиции первые два квартала, может, как более ранней постройки? Называли Вавилоновкой. В середине второго квартала Вавилоновки стоял дом, в котором родился известный русский писатель Леонид Андреев. Теперь это Дом-музей писателя.
В конце Вавилоновки улица неожиданно расширялась, двумя рукавами обтекая островок, где почти до окон врос в землю убогий дом Стругала с небольшим участком земли. Стругалом звали хозяина этого странного дома, где он проживал с женой, тихо и неприметно.
Отсюда начиналась собственно Пушкаревка, которая включала в себя также два квартала, но теперь улица была по-деревенски широка и вольготна. Ограничивалась Пушкаревка двумя долинками. Началом служила долинка у Стругала, завершала отрезок Пушкаревки долинка дальняя. Долинки представляли собой довольно обширные травяные поляны, и служили для воскресных игр и развлечений. Тут и мяч пинали, и в карты резались, и в пристенок играли, бабы сплетничали, мужики выпивали и, чаще всего, воскресный вечер завершался пьяной дракой. Особо нужно отметить, что жители Вавилоновки и Пушкаревки враждовали, и пересекать границу было делом небезопасным. В случае конфликта, внутренние обиды забывались, и граждане обеих автономий дружно сходились в рукопашной в борьбе за справедливость.
У западной оконечности улицы тоже было два квартала и свое неофициальное название - Царев брод. Жителей этой части улицы презрительно называли колхозниками, поскольку дальше начинались поля колхоза «Пробуждение».
Дорога по улице пролегала немощеная, грунтовая, разбитая колеями от грузовиков. В начале Пушкаревки, у дома Стругала, и в ее середине стояли громадные лужи, окруженные жирной и липкой грязью. Колеи были настолько глубоки, что мы, дошкольниками в жару учились в них плавать, разгоняя жуков – водомеров. События на улицы были редки и однообразны. Старшие работали, малышня гоняла по улице, несколько голубятников гоняли свои стаи. Изредка между ними возникали споры и потасовки.
Для нас, местной пацанвы, особым праздником считалось, когда в одной из непроходимых луж застревал грузовик. Это зрелище собирало кучу зевак. Добровольный глашатай из пацанов летел с воплем – машина «забусковала», и праздник начинался. Мужики суетились, давали советы, спорили, кто-то подсыпал шлак под колеса, кто-то пытался подкапывать , совали ветки, обломки штакетника, бросали кирпичи, матерясь, пробовали толкать « враскачку». А мы, мальцы, молились главному богу непролазной лужи, чтобы грузовик, как можно дольше оставался в плену. Наконец, его выталкивали на сухое место, и толпа начинала расходиться с чувством выполненного долга, однако, очень разочарованная тем, что представление закончилось.
Теперь о главном! О Стругале. Для всех нас он был дядя Миша. Главный заступник и спаситель в наших стекольно-разбойных делах, поскольку умел вставлять стекла! Никогда не отказывал. Принимал просителей всегда только во дворе, в дом не пускал. Но, судя по убожеству дома снаружи, внутри тоже особого богатства не было. Дядя Миша спрашивал адрес, собирал инструменты и шел вставлять разбитое по нечаянности стекло в чужом сарае, а то и в школе. Часто в долг. Видно, жалел нас, шалопаев. Но деньги мы всегда ему возвращали. Экономили на завтраках, на кино, продавали на птичьем рынке пойманных щеглов и чижиков, и выручку несли дяде Мише, погашать кредит!
И вот однажды утром случилось настоящее чудо! Рано утром кто-то из пацанвы пронесся по улице с истошным воплем – ребя! Там такая машина стоит!!! И скоро вся пушкарская пацанва обступила вокруг сверкающую черным лаком и хромом чудо-машину «ЗИМ», стоявшую прямо возле стругаловского дома, в каком-то метре от опасной лужи.
Ну, с чем бы это сравнить? Ну, к примеру, если бы сейчас на центральную площадь города, на целых три дня, приземлилась Летающая тарелка!
Теперь, не успев умыться и позавтракать, мы летели к дому Стругала, чтобы снова любоваться на эту красоту нездешнюю.
Потом взрослые говорили, что к Стругалу приезжал погостить его сын, морской офицер. Авторитет дяди Миши вырос в наших глазах до небес. Даже неловко было обращаться к нему с нашими неизменными проблемами. Это казалось каким-то кощунством! Ну, как просить Бога, чтобы он вставил разбитое в очередной раз стекло в соседском сарае? Со временем, эпизод с «ЗИМом» как-то выветрился из памяти. Стругал похоронил жену и стал жить еще тише и незаметнее, а однажды также тихо и помер. Схоронили его соседи. Сын на похороны так и не приехал.