Работа автора – холст, масло, 35х45
ОБЛЕТАЮЩИЕ ТЮЛЬПАНЫ
Недолговечна красота…
Виновна старость? Суета?..
Нет! Совершенство – вот беда, –
Всегда без удержу беспечно…
… Во тьму срывается звезда,
На жизни всплеск меняя вечность…
***
Уютною улиткой
Свернуть себя в судьбе?
Но где-то скрип калитки
Заплачет о тебе,
Забьется в берег море,
Как будто в сердце – кровь…
Какое, Боже, горе –
Забыть, что есть Любовь,
И с деланной улыбкой
Потратить жизнь – на смерть,
Уютною улиткой,
Упрятанною в клеть…
***
Вечер, серый словно вечность,
В руки взял мою судьбу.
Словно серый человечек
С четкой ижицей на лбу
Смотрит в душу, смотрит строго.
Он пытается понять.
Серой скатертью дорога манит в горести
Опять.
Мало было? Мало била
Жизнь за долгие года?
Позабыла? По-за-былью
Будет снова, как всегда.
В золотых глазах медовых капли дегтя – два зрачка.
Ночь укуталась по-вдовьи в тьму и тучу –
Два платка.
Но одна звезда прорвалась.
Словно в небо вбили гвоздь.
Нам нужна такая малость!..
Долгожданный, –
Пусть и гость…
***
Не плачется. Не пишется.
Не спится.
Ношу безумное сиянье глаз.
Скрипят в пустой квартире половицы
И улыбаются щелясто.
Как будто мертвые прознали вещи
Про жизнь – сквозняк,
Где превращается в прообраз вещий
Любой пустяк,
Где даже кнопка,
Плоской глупой шляпкой светясь в стене, –
Намек на блеск былой надежды шаткой
Уйти во сне
В нерукотворно-прочную реальность
Поступков-слов…
Что в мёртвом мире мне еще осталось?
Хлам всех оков.
Что в мире, сотканном из мыслей,
Из чувств – как вновь?..
Сквозь мглу вещей вдруг солнцем брызнет
Любовь? – Любовь!..
***
От удлиненных глаз лучи восходят косо –
Так цедит солнце взгляд в тюремное окно…
Как любишь ты, Восток, в сердца входить без спроса,
Чтоб спутать времена –
Недавно и давно…
И Запад вдруг не мил.
Как звяканье затвора –
Свобод его хвальба и толп его гульба…
Восходит в сердце мак. Нестойкий, – знаешь, – скоро
Он облетит – и всё.
И с ним сгорит судьба.
Но нет его милей. Он аленький и нежный,
Он шёлком лепестков ласкает каждый миг…
Так что такое Жизнь? Бесплодная надежда?
А, может быть, огонь –
Бессмертных сил тайник?
ВСТРЕЧА
Какая разница! – твои глаза, мои…
Волной прокатится прибой любви.
Какая разница?! Всё – моря глубь.
Лишь ветер ластится цветком у губ
К тебе, ко мне… Увы! – не поцелуй…
Да, прав вердикт молвы – мол, не воруй!
Моя стезя – в глаза глядеть без слёз.
Твоя стезя – нельзя:
Весь – в шёлк волос, весь – в шёпот ласк и грез,
Весь – как в цветок пчела…
Невыплаканных слёз в груди волна тепла.
Невысказанных слов в душе бесценен клад.
Добро не станет злом, пока о нем – молчат…
Какая разница – что будет после нас?! –
Заздравье празднества, чужой печали час…
Твои глаза – мои, твоя душа – моя…
Украсть себя! В любви добычу утая…
МАРТОВСКАЯ НОЧЬ
Ночь, тугая, как шёлк –
Темно-синий, с жемчужным отливом…
Где-то птица свистит – так прерывисто, неутомимо, –
Ножниц сомкнутых щёлк…
Вот опять разомкнулись на миг.
Что выкраивать птице из этого сонного мира
В частых прорезях звезд,
Из которых следят молчаливо
Чьи-то взгляды за птицами, рощами и за людьми?..
Видно, бедной портняжке из ночи выкраивать трудно
Переливы двух тел, белоснежную мускулов гладь,
Передать,
Как горят, словно розы осенние, губы,
Как струится из глаз бесконечной любви благодать…
Ветер пахнет полынью.
Он словно пробился с изнанки
Из-за полога ночи,
Прореху раздув в полынью.
В нём лицо утопить – как умыться росой на полянке.
Так светлеют цветы, если их на рассвете польют.
Пусть следят из-за прорези звёзд потаенные взоры,
Как раскрыли объятья друг другу две близких души…
Это звезды, – цветы,
Светлых чувств ненасытные воры.
Пусть их! – светят в ночи…
Обними еще крепче. Лежи…
***
Двадцать лет — прочь.
Двадцать лет — с плеч…
За одну ночь сто не жаль сжечь!
ПОРА МЕДОСБОРА
Знать цветку не пристало, пожалуй, —
Нет и дела ему до того,
Что смертельное острое жало
Так бесстыдно ласкает его;
Он раскрылся, трепещет, разнежась,
Обнимает и гладит пчелу,
Отдает ей медовую свежесть,
Просто счастлив и без — почему…
Улетит долгожданный пришелец.
Облетит, успокоясь, цветок.
Расставанье сердец не защемит —
Не исход, а всего лишь исток.
Набухая плодом безмятежно
Все, что было душою цветка,
Помнит только разящую нежность,
И горчит эта память слегка…
***
Понимаешь, мой друг…
Да какого же чёрта
Понимаешь, совсем не поняв ни черта!?
У грядущего – хитрая рыжая морда.
У минувшего – мехом подбита черта,
Словно в прутья решетки забрали былое:
И мечты, и надежды, и чаянья все…
И в былом, и в грядущем слыву я изгоем,
На ничейной – в Сейчас – притаясь полосе.
Но и здесь, как шальной заблудившийся выстрел,
Твой неистовый взгляд заприметил меня…
Этот миг, что сейчас,
Не исполнен, не вызрел,
В нем, ещё не свершенном, начало огня,
Да такого, что адское пекло в сравненье
Скромной баней субботней покажется нам,
А лесов полыханье – застенчивым тленьем, –
Ты поджёг все озера, моря, океан!..
Понимаешь, мой друг?..
***
…Говорят, что меж нами стоит стена.
Но калитка – отворена!
Я в твой сад проскользну, как туман, нежна –
Не подруга и не жена…
Только в тени прошусь –
Ни плодов, ни ласк не возжажду и не сорву!
Только – рядом идти.
Чтобы каждый час был
Свершившимся наяву…
Я в твой свет устремляюсь не от ума:
Так себя разрушает тьма…
***
Цвет с ароматом.
Боль нам так близка.
Всё воедино слито у цветка.
У стебелька
Короткая рука. Но облик не меняется века.
Ты понимаешь, я к чему клоню? Мы встретились –
Как на одном корню
Века в себе копили аромат
и цвет единый –
Чувств одних расклад…
Сухая глина. Как её – такыр?
Мы с ней едины. Сношено до дыр
Ночное небо. Ночью мир всегда
На явь и небыль делится.
Вода
времён связует жизнь и смерть.
Поверь,
Игрой богов лишь ты и я – не зверь,
Не птица, не растение, не дым…
Два человека. Мог бы и один.
Душа распалась на две. Ветер стих,
Всё, что сумел, разнес в пределах сих.
И вот теперь одна на двух печаль:
Преодолеть
Двух душ раздельных даль.
Опять
Смешать в одно и явь, и быль:
Звезд мириады и земную пыль…
***
Мы с тобой – как будто две снежинки –
Таем под лучами этих дней.
Словно нам дано узнать при жизни
Как горят в божественном огне,
Как в одно сливаются навеки
В первородной жажде бытия.
Так в моря спешат ручьи и реки.
И к шоссе стремится колея.
Но огромный мир зато вместили
Мы в мгновенье каждое почти.
Тает время – в сердце, будто в тигле,
Тьму вокруг собой позолотив.
Мы с тобой – всего лишь только люди?
Мы с тобой – цветы, снега, миры…
Потому, что так бесстрашно любим
По вселенским правилам игры…
***
Не пристало бегать за любимым…
А бежать за счастьем разве стыд?
За любовью, что промчится мимо,
Если сердце молча отгорит?..
Я уже отметила полвека.
Счастья с горем выдано сполна.
Но, родного встретив человека,
Умирать, увы, должна одна.
Так хотя бы эти дни и встречи,
Что короче мига, взять с собой,
Чтоб они мне всю, что будет, вечность
Освещали сумрак неземной!
КОМАНДОР
Ах, донна Анна, донна Анна!..
И Командор, и дон Гуан
Слились в единый образ странный,
Что Богом дан.
Смотри – вот спутник твой последний:
От плоти плоть!
Ты им жива – наяда, ведьма
(Прости, Господь!),
Ты им жива, и взглядом косишь
Кобыльим, злым…
Судьба переживает осень.
Зимы костры
Уже горят во лбу морозом –
Ожогом льда…
Предзимние душисты розы,
Свежи – беда!
Как обожгут, как в душу – алым –
Войдут навек!
Тебе всей жизни было мало.
Короток – век?
И, за спиною слыша топот
(Как камень, груб!), –
Бежишь к любви последней – в шёпот
Желанных губ…
(Ах, этот шёлковый и нежный,
Тот голос, ах!…)
Ложится камнем тень – надежда,
Что просто – страх…
Но Командора поступь зрима, –
Святая месть!..
О, донна Анна! Снова – мнимо
Ты в жизни есть.
Твой образ создан в устрашенье
Земной любви:
Всех командоров воскрешенье
Живёт в крови…
***
Уверен ключик в запертом замке
И потому гуляет налегке.
Замок живет и в страхе, и в тоске —
Что вор придёт с отмычкою в руке.
***
Ты нынче озабочен и устал.
И голос твой, с нажимом в каждой гласной,
Похож на чуть проржавленный металл,
В котором радость вспыхнувшая гаснет.
И тут же провокатор-телефон
Спешит отсечь слова, что слышат души.
Гудок прерывист, словно льдинок звон
Под быстрым шагом по застывшей луже…
Твой голос знаю нежным, золотым,
Как вышивка на бархате и шелке,
Как благовоний самый тонкий дым,
Как первый снег на доброй лапе елки,
Что мне к губам подносит этот дар,
Язык и нёбо сладко обжигая…
…Сегодня ты, любимый мой, устал.
Но будет завтра! – завтра будет, знаю…
ПОСЛЕ ГРОЗЫ
Старческий взгляд небес.
Голубь бредёт неловко.
Тяжко, как будто крест,
Клонят цветы головки.
Дождь пригвоздил траву
К павшей листве пропащей.
Дом, где, таясь, живу,
Кажется тёмной чащей…
Много меня теперь:
Стала я всем, что вижу.
Как вездесущий зверь,
Ветер снуёт по крыше.
Мокрой сирени гроздь
К стёклам прильнула оком.
Каждый цветок – как гвоздь
На крестовине окон.
Может, моя душа
Также прибита к быту?
Было – грядет… Межа
Долгим дождем размыта.
Сколько мне нынче лет?
Сколько столетий, сколько?..
В памяти – шрамы лет,
Жизней былых осколки.
Радуге быть – в конце
Ливней весенних, длинных…
Много ли сил в Творце
Мять бесконечно глину?
***
И горечью не пренебречь,
И памяти не превозмочь…
В какую из счастливых встреч
Сомнения закралась ночь?
Да, ночь. А чем ещё не мгла –
И глухота, и слепота?..
Дымится тёплая зола.
Под ней тускнеет доброта,
Под ней погребены все дни,
Счастливее которых нет…
Люминесцентные огни,
Глумясь, предложит белый свет,
И мысль, стены не проломив,
Насущной станет в злобе дня…
О, пощади!
Стеной молвы
Мир отгорожен от меня!..
***
Нежный мак распустился в аллее, алея.
Первый встречный его разорил, не жалея,
Красотой не спасаясь, а лишь вожделея…
Беззащитность агрессию делает злее.
***
Скоро смертные холода.
Стрекозиное лето спето.
По утрам как кусочек льда
Сердце – медленная комета,
Что навылет прошла судьбу…
Шестьдесят – это разве много?
Это – целый прошёл табун,
Запылив до небес дорогу…
Здравствуй, грусть! На волне твоей
Я смиренно влетаю в старость.
И прошедшее – всё ясней,
Всё ясней, что со мною сталось…
Не случайно всю жизнь, грозя,
Мне твердили простую басню:
Стрекозе с муравьём нельзя
Вместе быть, если кончен праздник;
У него муравьиха – глянь! –
И запаслива, и добротна;
У тебя же делишки – дрянь,
Ты от всяческих благ свободна…
Улетай, бедолага прочь,
Твоя песенка, знаешь, спета…
Первым снегом объята ночь.
В чёрный хаос летит планета.
***
Нет, любовь не проходит, но мы устаём
Своё слабое тело сдавать ей внаём.
И однажды, с любимым оставшись вдвоём,
В нём, увы, мы свою пустоту узнаём.
***
Нет большей боли, друг, чем боль души –
Прозреть едва живым уже подранком…
Да, хороши вы, розы, и свежи –
В росе, весною ранней, спозаранку!
Но вот – приходит осень.
И не в счёт,
Что вся душа цветёт всё той же розой…
Последний лист отправился в полёт.
Грядут всегда нежданные морозы.
Заледенело сердце на ветру.
Прощай, любовь! Ты так была прекрасна!..
Гляжу ей вслед – прощально, нежно, ясно.
Нет большей боли,
Мой прощённый друг…
***
Я пью за то, что нет нелепей чувства:
«Ах, умереть, не жить мне без тебя!»
Мы только слуги древнего искусства,
Своей игрой пленившие себя.
Рукоплещи, партер, ликуйте, ложи:
Как достоверна в третьем акте смерть!..
Что для артиста может быть дороже —
Восторг толпы у ног своих узреть?!
Восстань, воскресни — это только сцена,
Забудь, чем жил какой-то миг назад:
— Ах, умереть!.. — своей достигло цели:
— Ах, умереть!.. — встает, ликуя, зал…