Упало небо на собачий лай,
и поперхнулись псы промокшей ватой...
Упругий ком из пятницы и даты
незрело-желт,
по кожице читаю
прожилки предугаданных дождей,
прожженых дуг морщинистые русла,
как на ладони- хиромантий сусло,
рисующее сетку новых дней.
И забродил, запенился июль,
коленками кузнечиков взбивая
мои тропинки,
к ночи остывая
в следах теней. Меняюсь ли, расту ль
и зрею нежно-бархатным покоем?
Какое лето пьется из левкоев-
созревших рос и хлопотливых ульев?
Пустынный жар ладоней не иссяк.
Иду по трещинкам за краешек, за звуки,
и наливаю моно-небо в руки -
пока мое,
пока за каждый шаг
не требует молчания и злости,
не путает, не скалится бедой.
Оставлю псам вины остывшей кости,
и карту вин, заросших лебедой.
Себе, идущей, не летяге-ночи,
скажу "иди, пока не умер день".
Пусть с каждой болью жизнь еще короче -
чем больше солнца, тем бледнее тень.