"Мужские руки" - это "низачем". Они нужны, когда стреляют войны -
Смеется Гитлер, счастлив Пиночет. Густеет мир, и жить одной спокойней.
Я не ребенок. Я одна могу: играть, мостырить, не бояться пугал,
В лицо смеяться умному врагу, который был, и, может, будет другом -
Ведь не война, хоть много лиц и рож, одни: давай, другие робко: дашь мне?
Справляюсь. Днем.
А ночью снится рожь.
В ней что-то ждет. И это правда страшно.
Не Сэлинджер - "Над пропастью во ржи", здесь небо кроет черный дым и копоть.
Бежишь. Летишь. Упала.
Все, лежи.
Страшней, когда не пропасти - окопы.
Во сне кричат: огня, убит комбат, и столько боли и свинцовых стонов.
Нужны мужские руки, чтоб поймать.
Поднять.
...понять, что ты - еще ребенок...
К нему на грудь, чтоб крепкая рука тебя закрыла сверху ненароком.
Хрящами коченеют облака, ты беззащитна - прострелили локоть,
И тявкает проклятый пулемет.
Ночей так много, что убьют однажды.
Я знаю, это сон, и он пройдет.
Ребенок - не пройдет.
В любом и каждом.
"Мужские руки" - это "низачем"?
Поймать.
Поднять.
Понять.
Да разве мало?
Как хорошо - ребенком на плече.
Да, не война - но как же ты устала.
Он шепчет: ну, не плачь...махнем на юг...Уже не страшно? Может, хочешь в Киев?
Так много есть на свете крепких рук, а защитят немногие - мужские.
На грудь, и слушать сердца крепкий стук. Уснуть - не умереть. Искать спросонок.
...так много есть на свете крепких рук.
Немного тех, в которых ты - ребенок.