Сознание возвращалось медленно, как бывает, когда выныриваешь из тяжелого и кошмарного сна и не сразу можешь сообразить, где ты находишься. Местность, о которой минуту назад вообще не имел никакого представления, являла собой довольно однообразную и унылую картину. Я поплотнее закутался в серое линялое одеяло, подпоясанное брезентовым солдатским ремнем, снизу тянуло сыростью и было прохладно, и внимательней огляделся вокруг.
Я стоял на покатом склоне то ли лога, то ли лощины, босыми ногами чувствуя мокрую от росы траву. Склон слева уходил вниз и где-то метров через пятнадцать был залит таким плотным туманом, что понять, насколько глубок этот лог или лощина, было совершенно невозможно. Противоположного берега тоже не было видно. Зрелище напомнило сказочную молочную реку, которая уходила вдаль, немыслимую и неопределенную, да и текла из совершенно непредставимой дали.
Что-то в голове щелкнуло, и я вдруг осознал, я – паломник, то ли к святым местам, то ли так, просто на экскурсию. Вдоль реки, примятая множеством босых ног, шла неширокая дорога, за дорогой травянистый склон поднимался также полого вверх и где-то метров через двести, триста мягко сливался с серым, низко нависшим небом.
Что стоим, кого ждем? – рекламным слоганом булькнуло в голове. И тут я вспомнил, мне ведь обязательно нужно осмотреть достопримечательности, хотя какие, тут ум подсказать отказался.
Уже минут сорок, в полном одиночестве, брел я вдоль этой нескончаемой молочной реки. Ни хрена себе экскурсия, подумалось как-то ехидно и безрадостно. Через какое-то время стали, наконец, попадаться и идущие навстречу. Тоже очень странно одетые, то ли паломники, то ли богомольцы. Одиноко бредущая, видимо отставшая от группы женщина, прикрыв лицо дырявым платом, окликнула меня: Эй, служивый, ты на экскурсию, никак? Тогда поспешай, там такое деется, что скоро уж и смотреть не на что станет! И засеменила прочь, глядя прямо перед собой совершенно пустыми глазами. Встречные попадались все реже, они шли группами по два, три человека, молча, и совершенно не обращали на меня внимания. Также машинально плелся и я, изредка удивляясь отсутствию попутчиков, и пытаясь вспомнить, что же это за такое замечательное место, куда мне так необходимо попасть. После долгого и утомительного пути, когда серое небо по-вечернему потемнело, дорога, наконец, повернула вправо и вверх. За поворотом я обнаружил большой экскурсионный автобус и несколько построек неопределенного назначения, сколоченных из почерневших от времени досок. Здесь было людно, кто-то из паломников указал мне дорогу к достопримечательности. Ею оказалась массивная мраморная база колонны, с фрагментом самой колонны, наискось сколотой на высоте примерно трех с половиной метров. Каннелюры колонны были тщательно отполированы на высоте человеческого роста, целуют, догадался я. Из-под плиты текла вода, образуя вокруг небольшое болотце. Несколько человек, прижавшись к колонне, с благоговением шевелили губами, шепча им одним известные просьбы или молитвы.
Это мраморное чудо с трех сторон было окружено невысокой, поросшей травой насыпью. Это мне напомнило древнее городище.
В далекой юности учитель физкультуры водил нас в поход и показывал нечто подобное, объясняя, что это очень древнее поселение первобытных людей, умерших за тысячи лет до нашего рождения. Только там насыпь была по кругу и в центре ничего не было.
Пока я перебирал в памяти свои детские впечатления, колонна вместе с людьми резко осела, раздался крик ужаса, и уже в следующую секунду на ее месте зияла дыра около двух метров в диаметре, освещенная неестественно кровавым светом. Внизу копошились абсолютно голые люди, их лица были искажены невыносимым ужасом и страданием, они тянули вверх руки и умоляли: вытащите нас отсюда, ведь нас тут живыми жрут.
Первым порывом было броситься на помощь, но ноги сковало от одной мысли, что и подо мной земля разверзнется, и я окажусь в одной преисподней с этими несчастными. Не разбирая дороги, бросился назад. Автобус, автобус – бешено стучало в висках. Слава Богу, автобус стоял на том же месте, я с разбегу влетел в переднюю дверь и плюхнулся на сиденье. Впрочем, сиденьем это можно было назвать лишь условно, сохранился лишь металлический каркас. Оглядевшись, понял, что кроме меня в автобусе никого нет. Не было в автобусе обшивки, стекол, в кабине было пусто, рулевое колесо, с отбитым до металла покрытием, было отогнуто в сторону и открывало панель, напрочь лишенную каких-либо приборов, и все металлические части были покрыты толстым налетом ржавчины. У меня не было времени удивляться столь стремительным метаморфозам. Я опрометью пустился бежать назад, в надежде догнать хоть кого-нибудь из паломников, которые прежде встречались мне на пути к этому жуткому месту. Дорога была безлюдна.
Где-то на западе низкое солнце, наконец, пробилось сквозь плотные облака и окрасило молочную реку тумана в кровавый цвет. Темнело неестественно быстро, и протоптанная в траве тропинка сделалась едва различимой. Вдруг, впереди замерцал огонек. Из последних сил я побежал и минут через семь ясно разглядел небольшой костерок и две темные фигуры. Подойдя поближе, я поздоровался, впрочем, на приветствие мне не ответили. У костра сидел дед в плащ-палатке с накинутым на голову капюшоном, по другую сторону, мальчик лет семи, восьми в оранжевом балахоне и наголо постриженный. Дед пере забросил удочку в сторону тумана и только тогда обратил на меня внимание.- Садись, мил человек, коли пришел. Мальчишка, почесывавший до этого свою босую пятку сухой веткой, что-то прошептал невнятно и бросил ее в костер. Взметнулись искры, и огонь забегал по угольям сине-зелеными язычками.
-Люди добрые, скажите, как мне до ближайшей станции добраться? Дед удивленно посмотрел на меня, а малец откровенно рассмеялся, обнаружив щербатый рот.
-Мил человек, ты откель такой взялся? Тут до ближайшей станции полторы тысячи верст, если не больше. Ежели тебе на ту сторону нужно, погодь немножко, туточки челнок по тросу натянутому ходит. Хозяин-то в возрасте, так что пассажирам самим за трос тянуть приходится. За пару сотен доставит, в лучшем виде. В эту минуту туман рассеялся и послышался плеск широкой плоскодонной ладьи, нос и корма которой завершались высокими вертикальными досками с отверстиями под трос. Ладья стукнулась о деревянный плот, чуть пониже рыбаков, к плоту вели отрытые к земле ступени.
-Эй, Харитон! - крикнул старик, тут до тебя пассажир, на ту сторону хочет.- Таксу знает? - осведомился Харитон из темноты.- Знает! - Ну, тады, пущай спускается, пока просветлело, не ровен час, наползет туман, живым не довезу.
Дед, а что там, на другом берегу-то – спросил я, слегка оробев. - То мне неведомо, сроду там не бывал. Ну, иди, мил человек, не мешкай! Слыхал, что Харитон говорил давеча?
Харитон тоже не ответил на мое приветствие, молча протянул брезентовые рукавицы и показал на трос. Хозяин ладьи был высок и жилист, длинные седые волосы, схваченные у лба темным узким ремешком, слегка шевелились от ветра. Ничего, кроме набедренной повязки на нем не было.
Ну, налегай, что ли,- буркнул Харитон и ухватился за трос.