«Ты — женщина, и этим ты права».
Вал. Брюсов
Разгневался на нас бог солнца Ра —
В Москве невыносимая жара.
Я от неё на дачу убегаю,
Когда же солнцу надоест палить?
«Под вечер надо огород полить», —
Но эту мысль подальше задвигаю.
«Ты — дачница, и этим ты права!» —
О том мне шепчет сорная трава,
Которую так лень полоть на грядке.
О том звенит июльский липкий зной.
И, прячась от него в тени лесной,
Я чувствую, что не полью посадки.
Я здесь одна. Пасу себе кота.
Со мной он дружелюбен неспроста:
Опасности подстерегают всюду.
Об ноги трётся, ляжет на крыльце:
Мол, друга ты найдешь в моём лице.
Ты будешь сторож, я охотник буду.
Коту не надо славы боевой.
Несется с поля боя сам не свой,
Но не лишён охотничьего дара.
В знак дружбы дарит дохлого крота:
Мол, похвали, хозяюшка, кота,
Мол, свой кошачий хлеб я ем недаром.
С котом мы ладим. Честно говоря,
В Москве-то я ему до фонаря.
А кстати… там семья моя осталась.
И вот уж места я себе не нахожу,
Домой звоню и на кота брюзжу,
Что значит: совесть к дачнице подкралась.
Я — дачница, и этим неправа.
От зноя задыхается Москва,
Идет ремонт в квартире нашей душной.
Задействована вся моя семья,
А тут на даче отдыхаю я,
Как будто непричастна и бездушна.
… Наутро, провожаема котом,
Я покидаю наш прохладный дом
И еду в раскаленной электричке,
Чтоб окунуться в хаос и ремонт
И убедиться — это не курорт:
Опасно для здоровья без привычки.
День–два я выдержу, но больше не смогу.
Борща сварив и потушив рагу,
Я говорю, что кот один на даче,
Что грядки надо срочно поливать,
Что холодильник может подтекать.
К тому ж в Москве я хуже старой клячи.
И вот я снова дачница. Ура!
Мой быт приятен. Нипочём жара.
И кот, поев, поёт мне серенады.
Отсюда не уеду ни-ку-да!
До будущего приступа стыда,
Который ждет момента из засады
Шепнуть мне, не скрывая торжества:
«Ты — дачница, и этим неправа!»
6–7.07.10