Без любых пояснений, признав не свою вину,
Оценив никому не высказанное слово,
Твой бесценный сентябрь приглашает нас всех ко дну
Оттого, что не может уже предложить иного.
Там, где холод, где глуше удары чужих сердец,
Отдающихся в собственном с риском бывалым рёбрам.
Твоё сердце такой же боец, как и ты. Боец,
Запрягающий танк в покорёженные оглобли.
Небывалое пекло пускай истерит извне.
Где-то над синевой, обозначившейся легально,
Как среда обитания. Временно или не –
Абсолютно неважно. Разве что ненормально.
Не смущаясь всем этим, привычные нарушать,
Создавать обжигающе-новые своды правил,
Разрушая отжившее, буйствуя и круша,
И не слушая ни попа, ни муллы, ни равви,
Мы проходим, как исключение. В виде сна
Неизбежного, что закат или запах пыли.
Приглашение дна отклоняется в виде дна,
Отражённого в нас, замечательного по силе
Притяжения. Там молчание правит всё
И дубы-колдуны оживают совсем без песен.
Там июнь если смысл в себе какой и несёт,
То совсем субъективный. Прочим – неинтересен.
И нельзя не заметить, как той синеве теперь
Улыбается злое солнце моих степей.