Роксана:
Молчите! Я боюсь! Все это – бред опасный.
Эдмон Ростан. "Сирано де Бержерак."
*
Я сам боюсь – единожды солгав,
теперь я вынужден поверить в это:
Я Вас люблю! – Уродливей поэта
не видел мир, соорудив анклав
внутри себя – блистательное лето
под маской ледяной, я жду от Вас ответа,
чужим лицом и телом, Боже прав-
вый! – выть и петь, не все ль равно-едино
для лицедея… как же я смешон!
"Ведь на его устах она теперь целует
Все те слова, что я ей говорил!"
Я продан в рабство! Эти страсть и пыл,
безумный бред любви, лишь прихоть господина,
хозяина, владельца – он взбешён,
он требует продолжить… только льдина
мне стала сценой, и стою в углу я,
в лучах софитов, но душой опустошен -
ный, выжатый, измученный, и все же –
продолжим, друг мой! – ноящая боль
в моем мозгу не помешает… дальше! –
"Что значит поцелуй? Ничто, одна мечта,
К нам залетевшая нечаянно из рая;
Миг бесконечности, который, замирая,
Подарят мне твои уста!" –
Нет, ни малейшей доли, нотки фальши,
ты не уловишь! Заучивши роль
на совесть, я опять меняю кожу,
и длинный нос свой прячу в темноту.
Вживаюсь в образ, в то, что невозможно
другому, юному – я сердцем прорасту,
я разорвусь от этой боли… (Боже!
Как я люблю её!) Роксана! Я умру
у Ваших ног! Юродивый в миру,
я – демон страсти, падший ангел сцены!
Но Вы… Вы будете моей! Я – любодей!
Я – лицедей и лицемер, и я – злодей,
(но как люблю её!) Обрушивая стены
театра жизни на себя и на любовь,
я, как Самсон, ослепший в униженье,
лишенный сил, (но не исчезла боль!)
зову в погибель: Дивное виденье!
Дай руку мне! Лишь ты – моё спасенье!
Невыносимо знать, что ты один,
Но сам себе и раб, и господин!
Стою на сцене (как же я устал!) -
упали в пустоту ненужные слова...
* фото автора