Красная площадь
Громко клацнул засов. Тяжёлая дверь нехотя приоткрыла невзрачную чёрно-белую полоску коридорного бытия и втиснула в итак невеликое камерное пространство очередного ошарашенного постояльца. Время было предновогоднее и милицейский невод широким охватом продолжал выгребать ошалевшее с тяжёлого бодуна народонаселение, не позволяя старым стенам московских тюрем простаивать без работы. Большинство из задействованных в этом неприятном спектакле были самые обыкновенные люди, работяги в просторечии. За что они попали под острый и безжалостный нож правосудия, многие из них уже на следующее отрезвляющее утро имели пусть и не приятное, но в достаточной степени проясняющее объяснение. Хотя, всё ещё туманное. Но таинственное "что-то" было ими уже сделано и совершено, а, значит, острый меч правосудия уже безапелляционно занесён. И оставалось только жалобно поскуливать в свободное ухо такого же бедолаги на суровую жизнь, пытаясь хотя бы таким образом смилостивить и смягчить немилосердную к ним судьбинушку.
На этот раз ночной гость оказался молоденьким пареньком лет шестнадцати, не более. Но ведь этого не могло быть даже здесь, в месте, где общечеловеческие законы прекращали свою работу. Но он так молодо выглядел, а ярко-красная болоневая курточка, едва достававшая до пояса и, при малейшем движении оголявшая узкую ослепительно-белую спину, только усиливала первоначальное впечатление о молодости владельца. Паренёк и в самом деле оказался из молодых. Свою восемнадцатую осень он не так давно (а, если быть более точным, то с момента его совершеннолетия прошло всего только семдесят четыре часа) разменял в компании таких же самоуверенных юнцов, каким был и он сам. А сколько разного и далеко не самого хорошего произошло за эти три дня?! Эти последние часы его юной жизни успели уже насытиться широчайшей гаммой полученных и наверняка запомнившихся впечатлений. Эти самые впечатления оптимизма для дальнейшего развития событий не внушали и не были похожи на дурной сон. Уж больно реально всё было. Силовое задержание, дежурная машина, "обезьянник", короткий допрос в затемнённой как при воздушном налёте комнате с явно спартанскими замашками хозяина - всё это не делало жизнь краше, хотя впечатлений явно прибавляло. Ах, да! Самое, пожалуй, главное, это то как, почему и за что он оказался в своём теперешнем положении? За что и кем был прерван так неплохо начавшийся мирный с виду, вполне обыденный праздник?
Они собрались на квартире одного из друзей. Родителей дома не было, они весьма своевременно уехали в другой город навестить заболевшую бабушку. Сына брать не стали. В институте были последние лекции перед первой в его жизни взрослой экзаменационной сессией. Благоразумие возобладало над всеобъемлющей родительской любовью, к этим экзаменам действительно надо было подготовиться получше. Идея, в принципе, благая. Вот только сбыться ей суждено не было.
Хорошенько накачавшись пивом, благо его продавали по первому требованию (а мы не забудем, что на дворе был только 2005-й год), юная поросль весело предавалась ухарскому безумию. Спады, подъёмы, хандра, веселье, долгие разговоры с такими же ополоумевшими от навалившейся свободы друзьями - калейдоскопом событий быстро проносилось перед затуманенными взорами. Душа требовала песни, а её могла дать только поездка для продолжения разгула. Выбор пал на центр Москвы, всегда, а в этот вечер особенно, загадочно подсвеченный яркими прожекторами. Бронза и мрамор фигур в морозной дымке казались живым продолжением захватившего веселья. Всё-таки, молодец был тот человек, что первым предложил подсвечивать памятники и здания, придав городу красоты и очарованного величия. Днём совершенно обычные, скучно и однообразно стоящие среди суеты неутихающего города, одинокие и мрачные здания ночью, при правильном освещении, приобретали новое, совершенно иное видение. Они начинали своё настоящее, отличное от дневного существование. Эта их новая жизнь была продолжением другой, реально созданной сказки. Она начиналась вместе с подсвеченными витринами красочных магазинов-бутиков, наполнялась чудесами переливчато играющего света, преломлённого мириадами падающих снежинок, заметной только здесь предновогодней суетой, продолжалась в фасадах разукрашенных зданий, пристально смотрела на окружающих яркими взглядами проезжающего транспорта. Это был не наш, нереально фантастический мир снежного небытия, разукрашенного сильной всемогущей рукой. Но, стоило сделать шаг по мокрому асфальту, как Ты неожиданно оказывался и сам среди этого волшебного мира, мгновенно забывая о собственных житейских делах и заботах.
Нашим друзьям тоже хотелось окунуться в эту волшебную атмосферу ночного города, а юное сердце подсказывало им, что это самый доступный и популярный способ. По крайней мере, они в это верили. Мир стелил перед ними волшебную скатерть благополучия, свежее пиво бродило в незадачливых головах, перемешиваясь в молодых желудках с безумными алкогольными коктейлями в несусветную смесь вседозволенности и вседоступности, присущей молодому возрасту, в коем пребывали подросшие отроки.
Красная площадь встречала их суровой свежестью ранней ночи, предвкушение необычности и нереальности происходящего таинственно и непонятно щекотало душу и ничто, ничто-ничто, даже маленькой точечкой не закралось в одурманенные алкоголем сердца...
Надеюсь, Вы уже достаточно прониклись атмосферой предновогоднего столичного вечера-ночи для того, чтобы нырнуть в отрезвляющий омут разочарования и некоторой покинутости, что возникают каждый раз, когда приходится сталкиваться с повседневной серостью навязчивого бытия. Итак, принятый газированный алкоголь просился наружу с невероятной силой и требовательностью на противостояние которым не было уже больше никакой возможности. Для тех, кто не знает, я поясню. На Красной площади находится два туалета, с одной и с другой стороны. Их можно найти даже при малейшем желании и весьма скромных познаниях с основными достопримечательностями города. Оба этих заведения имеют круглосуточный график работы и, если закрыт один - обязательно работает другой. Оба туалета бесплатные. Но это отступление. Однако, без данного пояснения не будет полного и правильного восприятия. Короче, всё сделано для людей, что весьма необычно для капитализированного города. Но ... Нашим друзьям туда было не интересно, хотя и очень нужно. Лобное место манило их невероятной перспективой осквернения почти святого уголка среди красно-бело-зелёного безумия. Для понимания происходящего мало быть молодым. Мало быть всегда изначально готовым на безумные поступки под действием одурманивающего алкоголя, мало быть неадекватно воспринимающим мир молодым человеком. Надо чувствовать как они, принимать решения как они, страдать и переживать как они, как они жить и быть частью этой жизни, получать от неё всё при малейшем намёке на возникшее желание, иметь привычку удовлетворять свои потребности при намёке только на это самое желание и быть при всём этом, между прочим, этой самой жизнью весьма и весьма довольным. Но и их что-то ещё сдерживало, не давало безумному озорству полностью завладеть уплывающим в нирвану сознанием. Что-то хорошее и разумное (ну хочется мне так думать!) ещё оставалось в них. А, потому, не ломанулись они сломя голову, подгоняемые одинаковыми желаниями оправлять понятные в данной ситуации надобности, а, стесняясь внутреннего голоса, подбадривая друг друга глумливыми замечаниями, толкаясь и смеясь, выдавили из своих рядов самого скромного и застенчивого молодого человека в несуразно коротенькой курточке заметного красного цвета.
Дальнейшие события не стоят описания даже в такой литературе, как эта, что, впрочем, не помешало милицейскому патрулю, вполне ожидаемому в подобном месте, нарушить идиллию происходящего безумия.