Работа автора – холст, масло, 65х55
МАКИ
Упасть в цветущий луг предгорья,
Уйти мечтой бездумной ввысь.
Холмы бегут, как волны моря,
Как год за годом – наша жизнь,
Где всё уже размыто, зыбко,
Где слиты радость и печаль,
И неба вечная улыбка
Легка, как сношенная шаль.
И мнится – всё сбылось, что нужно,
Такой простор в душе, покой.
Вот разве мак за нежным ушком
Пощекотать босой ногой?
ПОРА МЕДОСБОРА
Знать цветку не пристало, пожалуй, —
Нет и дела ему до того,
Что смертельное острое жало
Так бесстыдно ласкает его;
Он раскрылся, трепещет, разнежась,
Обнимает и гладит пчелу,
Отдает ей медовую свежесть,
Просто счастлив и без — почему.
Улетит долгожданный пришелец.
Облетит, успокоясь, цветок.
Расставанье сердец не защемит —
Не исход, а всего лишь исток.
Набухая плодом безмятежно
Всё, что было душою цветка,
Помнит только разящую нежность,
И горчит эта память слегка.
МАКИ
Среди цветов всегда я больше всех
Любила маки на мохнатых ножках:
За нежность,
А быть может и за то, что
Так быстротечен их цветущий век,
Что им, несмело рдеющим в росе,
Легко взойти на камышовых крышах,
На склонах ближних, на тропинках лишних,
На свалке, на дувале и в овсе.
Да это наше детство
Так легко
Из грязных улиц лет послевоенных,
Несытых, неспокойных, незабвенных,
Взошло по вешним росам босиком.
Проходит жизнь. Все больше роз сейчас.
И крыши камышовые исчезли.
И свалок нет.
Прекрасно будет, если
И человек грядет покрепче нас.
***
Прости меня, что в мир твой ясный
Без гроз, штормов и передряг
Внесла я свой горящий, красный
Огня любви мятежный флаг!
(То был всего лишь мак – с росою,
Дрожащей в сумраке цветка,
Невнятный гром перед грозою,
Внезапный всполох сквозняка;
То был всего лишь отсвет счастья
Забывшихся в игре богов)
Ты стал – на миг! – бессмертной частью
Былых и всех, что есть, веков.
И всё, что прочно было, разом
Просело, рухнуло. И что ж?
Упали все завесы сразу.
Открылась жизни смертной ложь.
И серость праздников. И зависть
Еще вчера родных сердец.
(Любовь – цветок, уже не завязь,
Она – начало и конец,
И сон, и явь, и смерть, и снова –
Рожденье – всем, что есть в мирах).
Прости меня. Я просто Слово.
Всё остальное – прах. И страх.
***
Мираж свободы — всех умов недуг.
Свобода мух, не верящих в тенета?
Шмеля свобода, что с брюзжаньем луг
Обшаривает в алчной жажде меда?
Свобода невесомой стрекозы,
Застывшей в столбняке над отраженьем?
Свобода вниз стекающей слезы —
Последней точки в чьем-то пораженье?
Пусть говорят — всегда свободен дух,
А тело, мол, в цепях своих желаний.
Но кто из них хозяин, кто — пастух?
Как, не разъяв их, знать о том заране?
Я человек, я — тело, мысль и страсть,
Полет мечты, паденье в грех и в святость.
Я колочусь, чтоб просто — не пропасть,
И в каждом миге видеть суть и радость;
Я не свободна в мире — от любви,
От всех надежд и мук, единых с нею…
Я — целый мир.
Попробуй, улови —
Где дух, где тело, кто из них вольнее.
МОЛИТВА
Заклинаю дожди, и ветра, и снега, —
Всех,
Чьим тихим участием жизнь дорога, —
Все деревья, застывшие в мерном бегу, —
Заклинаю, —
Любую травинку в стогу,
Каждой птахи еще не оборванный взлет —
Пусть рассвет настает!
После черной мороки, размолвок, обид,
После ночи, в которой все светлое спит,
После долгой болезни, похожей на сон,
После смерти, от коей никто не спасен, —
Пусть восстанут стараньями вашими вновь
Первый луч, первый смех
И все та же Любовь —
И к обидчику,
И к обиженному,
И к добытчику,
И к униженному —
К нищему, грешному, строку не допевшему…