Ты меня на рассвете разбудишь,
Заломавши мне за спину руку.
Я проснусь, охреневший от боли,
Закричу на тебя: «Вот сука!»
И, не думая слишком долго,
Я ударю тебя коленом.
И пойду приготовлю кофе,
Пока ты там стекаешь по стенам.
Постою, покурю у окошка,
Полюбуюсь на небесные глади.
Ты тихонечко, словно кошка,
Подкрадёшься ко мне сзади.
И с особым, усердным стараньем
Чем-то стукнешь меня по затылку.
И пока я лежу без сознанья,
Ты мне ногу потыкаешь вилкой.
А когда ты допьёшь мой кофе -
Я очнусь, оценю обстановку,
И вколю тебе в шею морфий,
Проявивши свою сноровку.
И пока ты пускаешь слюни,
Прислонившись к стене спиною -
Я пожарю себе глазунью,
Поминутно любуясь тобою.
Обожаю, когда ты такая -
На полу себе спишь беспечно.
Я пинаю тебя ногами -
Жаль, не действует морфий вечно.
Но пока я любуюсь небом -
Ты приходишь в себя понемногу,
Подползаешь ко мне незаметно,
И зубами впиваешься в ногу.
Я ору, обалдев от боли:
«Отпусти меня, дегенератка!
Не пойму, ты голодная чтоли?
У тебя же акулья хватка!»
Ты отпустишь меня наконец-то,
Скажешь, сплёвывая: «Отрава!»
Я отвечу тебе жестом,
Нарываясь на хук справа.
Кое-как на ногах удержавшись,
В состоянии автопилота,
Я, спиною к стене прижавшись,
Ожидаю твоего апперкота...
Ты на кухне жаришь картошку,
Пока я валяюсь в отрубе.
Прихожу в себя понемножку,
По полу собирая зубы.
И, сжимая в ладонях биту,
Я уже за твоею спиною.
Голова твоя вновь разбита -
Будешь знать, как шутить со мною!
А пока ты валяешься рядом -
Доедаю твою картошку,
Окровавленным злобным взглядом
Наблюдая за всем из окошка.
Ближе к вечеру, неторопливо,
Дохромаю до нашего ложа.
Ты с ворчанием, но горделиво
Заползёшь на него тоже.
Обниму тебя нежно рукою,
Ты прижмёшься ко мне своим телом.
Я скажу, что хочу быть с тобою,
Несмотря на все наши проблемы.
Удивлённо ты спросишь: «Какие?»
И к губам прикоснёшься губами.
«Мы с тобою — просто другие.
Мы всего добивались сами!»
Превосходный денёк получился -
Мы с тобой победили скуку!
И прости, что я погорячился,
Когда ты заломала мне руку...