«С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
С любимыми не расставайтесь,
Всей кровью прорастайте в них, –
И каждый раз навек прощайтесь,
И каждый раз навек прощайтесь,
И каждый раз навек прощайтесь,
Когда уходите на миг»
А. Кочетков
=============
В открытые гаражные ворота с потоком солнечного света вплывало вешнее тепло, несущее размытые звуки майского дня. Копаясь в двигателе, Алексей Родькин изредка поглядывал на голубое небо, по которому легко плыли белоснежные облака. Работая ведущим специалистом на узле связи, в свободное время он любил возиться с машиной. Это занятие стало его хобби.
Обтерев ветошью запачканные смазкой руки, Алексей с удовлетворением ещё раз взглянул на двигатель и опустил капот.
Сев за руль, он задумался…
Сорокапятилетний перевал, на котором мужчины порой терпят житейские аварии, Родькин миновал без потерь. У него была спокойная, размеренная супружеская жизнь. По молодости его любовь к жене Светлане была горячей и слепой. Он мог не заметить подгоревшей котлеты или пересоленного супа, но с некоторым раздражением воспринимал длинную ночную сорочку жены и бигуди на голове. Через какое-то время после женитьбы это перестало ему мешать. К тому же сорочка с узкими бретельками вскоре валялась где-то рядом, а бигуди жена снимала ночью сама, и утром он любовался её льняными локонами, рассыпанными на подушке. Алексей твёрдо знал, что возле него единственно нужная женщина, с которой он готов был прожить всю жизнь.
В прошлом году сын Михаил закончил университет и, после того, как устроился на работу, женился. Для мужчины важно иметь крепкий тыл. Невестка Марина была красивой и умела распоряжаться великой женской силой. Женская красота способна не только остановить мужика на скаку, но и повернуть его, как реку, в нужное русло. Но Алексей из жизненного опыта знал, что красота, это ещё не тыл, что любовь долго живёт там, где люди умеют понимать и прощать друг друга.
Жили молодые отдельно, и всё у них складывалось более или менее удачно.
…Сейчас, сидя в машине и перемешивая случайно пришедшие мысли, Родькин словно пытался распробовать на вкус получившийся напиток прожитых лет. В голову лезла какая-то чепуха, на фоне которой неожиданно яркой показалась мысль, что им уже пройдена начальная ступенька мудрости. В сочетании цифр «сорок пять» была магия, которую обычно не понимают люди, лишённые воображения. Алексей чувствовал, что наступил тот возраст, когда можно начинать подводить итоги, но ещё есть время, чтобы строить какие-то планы.
От мыслей его отвлёк звонок мобильного телефона. «Лёш, ты в гараже, что ль, ночевать собрался? Ужин готов», – услышал он голос жены. После короткой паузы, она с еле слышным вздохом добавила: мы тебя ждём с Мишей.
Когда мужчина с женщиной делят постель более двадцати лет, они бывают связаны не только плотью, но и незримо проникают друг другу в душу и мысли, понимая порой больше, чем сказано. Вот и сейчас в интонациях Светланы Алексей уловил озабоченность. «Слушаюсь, командир, – шутливым тоном произнёс он, и, пытаясь удостовериться в правоте своих ощущений, спросил: Светик, а что там у нас на десерт?» «Приходи, узнаешь», – сухо обронила жена.
В её ответе явно чувствовалось напряжение, и Алексей засобирался домой.
Войдя в квартиру, он уловил запах пирога.
– О, вовремя я пришёл! Мой любимый пирог на подходе, – улыбнулся он жене, вышедшей к нему навстречу с кухни.
– Мы тебя заждались, – сказала Светлана, и, приблизившись, заговорчески шепнула, – Миша с Маринкой поссорился. А потом громко добавила, – мой быстро руки!
Алексей молча надел тапочки и прошёл в ванную. «Вот тебе и десерт» – сосредоточенно вытираясь, подумал он.
– Будь здрав, добрый молодец, – пройдя на кухню, приветливо сказал Алексей, и, взглянув на сына, сидевшего за столом, шутливо спросил: дело пытаешь или от дела лытаешь?
– Да мамулечка тебе о моих делах, верно, уже сообщила, – усмехнулся Михаил.
– Сообщила, – подсаживаясь к столу, не стал отрицать Родькин-старший, – ужинать-то будешь?
– Мать уже предлагала, – тяжело вздохнул сын, – что-то не хочется.
– Ну, як знаешь, Михась, – усмехнулся Алексей, и, вспомнив бородатый анекдот про старого хохла и внука-негритёнка, добавил: бананив у нас немае.
Светлана суетилась возле плиты. По телевизору показывали мультфильмы, и весёлые звуки голосов и музыки ненавязчиво заполняли кухонное пространство.
– Что там у вас стряслось? – немного помолчав, спросил Алексей сына. – Только не говори, пожалуйста, что тебе с Мариной страшная скукотища.
– Смертная, – в тон отцу отшутился Михаил и добавил, – да ещё при этом столько поучений!.. И то ей не так и это не сюда. Не нравится даже то, что Восток на востоке находится.
– Нуууу… Восток от её мнения своё местоположение не изменит, а вот прислушаться к ней – не помешало бы. Может, она дело говорит, – высказал своё предположение Алексей.
– Если бы,– поморщился сын и вздохнул. – Отец, знаю, что я не идеал, но хочется, чтоб между нами душевный консенсус был, вот, как у вас с матерью. Понимаешь? А у нас пока ничего такого даже близко нет.
– Ну, ты и сказанул, милок – усмехнулся Родькин-старший, – супружеская жизнь – это тебе не улицу перейти. Тут не одни каблуки собьёшь, прежде чем до этого самого консенсуса доберёшься, – с иронией заметил Алексей.
– Ты ещё про пуд соли скажи, – ухмыльнулся сын.
– А что? – нахмурился отец, – и скажу. Любовь – штука слааадкая, – протянул он, но и коварства ей не занимать, обманет и запутает так, что мало не покажется. Надо сесть и спокойно разобраться в том, с чего у вас начинается вся карусель. Конечно, легче всего сделать обиженный вид, а ты попробуй понять Марину, – не удержался от назиданий Алексей, – может, ей, как никогда, солёных огурцов захотелось.
– Ладно, разберусь, – недовольно пробурчал Михаил, – солёных ей огурцов хочется или свежих.
Помолчав, словно собираясь с духом, он взглянул на отца и выпалил: я, наверное, сегодня у вас заночую.
– Неет, голубь, так не пойдёт, – ехидно произнёс Алексей, – у тебя своя голубятня есть. Иди и постарайся расставить все точки над "и", чего затягивать-то.
Посыл у Родькина-старшего шёл не от желания поучать, а от отцовского чувства и готовности помочь Михаилу понять ускользавшую от него житейскую суть отношений. Ведь чем дольше затягивается конфликт, тем сложнее из него потом выйти.
Сын нервно отбил пальцами по столу лёгкую мелодию, и, чтобы хоть как-то скрыть свою неловкость, потянувшись, произнёс:
– Засиделся я тут. Мне и правда расхотелось у вас ночевать.
Он поднялся со своего места: «Ладно, родаки, бывайте. Пойду я».
Закрыв за сыном дверь, Светлана вернулась на кухню. Вызывающе гремя тарелками, она начала накрывать на стол. Алексей не хотел возвращаться к разговору о молодых, но жена всё же зацепила.
– Ну, что, дурень, – язвительно заметила она, – небось, радуешься, выпроводив сына.
– Ну да, – усмехнулся Алексей, – как там: с глаз долой – из сердца вон! И немного помолчав, обронил: много ты понимаешь.
– Понимаю сколько надо, – вспыхнула Светлана, – переночевал бы Мишка у нас, пусть Маринка поволнуется. Глядишь, любить стала бы сильней, – и, помолчав, с женской непримиримостью добавила: петух жареный ещё не клевал. Тоже мне… Нефертити!
– Ты, мать, не права, – пытаясь сгладить разгорающийся конфликт, недовольно произнёс Алексей, – наш гусь тоже хорош. Вспомни молодость. У нас ведь тоже всякое было, но мы не бегали по родителям. Приучишь, по каждому поводу будет отираться около твоей юбки. Пусть свои проблемы решает сам и мужиком становится.
– А я, что, против? Пусть становится! – парировала Светлана. – Мужика делают не годы, а события. Иногда ссоры могут изменить многое, даже представление о жизни.
Алексей, будучи уверенным в своей правоте, наблюдал за женой, словно со стороны. Он считал, что любой семейный конфликт можно погасить в самом зародыше. Сколько раз они со Светланой смеялись, вспоминая, как ссорились и мирились в молодости. Но самым интересным было то, что вспомнить причину ссоры почти никогда не удавалось. После женитьбы Алексей как-то сразу просёк фишку, что женщине обязательно надо предоставить возможность выговориться. Даже если не хочешь слушать... всё равно придётся. Светлана по молодости вспыхивала, как спичка, и если уж становилось совсем «жарко», то Алексей молча надевал наушники и… втихую наслаждался любимой мелодией. Но в то же время он не спускал с жены глаз… Главным было вовремя заметить её недоумённый взгляд. Это был момент, когда она застывала на месте, брови удивлённо поднимались вверх, а глаза были полны возмущения, от которого у неё пропадал дар речи. Он же в это время падал на колени и поднимал руки вверх. Поняв, что все её наставления и претензии улетели в пространство, Светка набрасывалась на него, и своими маленькими кулачками начинала колотить по нему, как по барабану. Он какое-то время терпел эти побои, но потом переходил в наступление, и под её заливистый смех всё заканчивалось, как говорится, миром да любовью…
Алексей не принял близко к сердцу размолвку сына с Мариной. Главное, чтобы не было безразличия, самого опасного врага в семейных отношениях. А ссоры… Как гласит народная мудрость, «милые бранятся, только тешатся».
Но сейчас они со Светланой будто разыгрывали роли в извечной пьесе «Отцы и дети», где события и слова были определены заранее. «Господи, – мысленно усмехнулся он, – чешем, как под суфлёра». Стараясь отогнать ощущение спектакля, Алексей с иронией заметил: «Свет, я, конечно, понимаю, что общение – это роскошь, но давай поедим спокойно».
Поужинали молча.
– Спасибо, – отодвигая пустую тарелку, встал он из-за стола, – чай попью позже.
– Как хочешь, – не глядя на него, отозвалась жена, собирая со стола посуду.
В знак примирения Алексей положил руки Светлане на плечи, пытаясь повернуть её лицом к себе.
– Ну!.. Нашла из-за чего дуться. Дай лучше поцелую, – добродушно улыбнулся он и притянул её к себе.
Освобождаясь от его объятий, она демонстративно дёрнула плечами, и его руки повисли в воздухе.
– Ладно, огнеопасная ты моя, – с нежностью в голосе произнёс он. – Притомился я что-то, пойду… диван на спине подержу.
Зайдя в зал, он включил телевизор и прилёг на диван. Красавец-кот, которого Алексей подобрал на улице однажды вечером, вынося мусор, пристроился рядом. Коту долго придумывали имя, и, вспомнив когда-то прочитанное в книге, что в кличке кота должны быть звуки, похожие на «кис-кис», решили назвать Баксом. Машинально гладя Бакса и щёлкая лентяйкой, Алексей понял, что смотреть нечего. Почти на всех каналах крутили самоучители для подрастающего поколения. Умелая, закалённая во многих заварухах братва на крутых машинах устраивала перестрелки, гоняясь друг за дружкой, а доны карлеоны все были с профессиональной чиновничьей хваткой. Алексею всегда было «за державу обидно», а сегодня, под настроение, стало ещё обидней, и он выключил телевизор. «Лучше подремлю», – решил Алексей и перевернулся на живот, сунув левую руку под подушку. В такой позе он обычно легко засыпал.
Сквозь надвигающуюся дрёму Алексей с улыбкой подумал о Светлане: «Женщина. Что с неё взять? Эмоциональное существо».
Лёгкий сон унёс его в городок детства. Там, на углу одного из переулков, стояла полуразрушенная ветхая церквушка. В детстве Алексей частенько приходил сюда с приятелями. Пацаны курили, а вездесущие старухи предупреждали: «Бог накажет. Большой грех курить в святом месте». Святое место было завалено осыпавшейся штукатуркой и использовалось как склад под монументальные бетонные изыски эпохи. Мальчишки мастерили самокрутки и дымили, каждый раз со страхом и любопытством ожидая, когда же у Боженьки иссякнет терпение, и он явится с ремнём, чтобы наказать их. Но терпение Бога было неиссякаемым. Намного больше опасности было в другой забаве: ступеньки на старую колокольню сохранились лишь кое-где, и мальчишки, прыгая по ним, соревновались, кто заберётся выше.
Вот и сейчас Алексей, цепляясь за остатки ступеней и какие-то торчащие из стены скобы и ветхие перила, старался подняться всё выше и выше… Но чем выше он поднимался, тем сильнее страх сковывал побелевшие пальцы и, замирая, заходилось сердце. А когда под ногой, предательски треснув, обломилась сгнившая ступенька, сердце оборвалось, и он ощутил состояние полёта…
Тем временем Светлана, убрав со стола и вымыв плиту, зашла в гостиную с чайником, из которого она обычно поливала цветы, и начала медленно передвигаться от одного горшка к другому, совершая таинство, ведомое только ей одной. Каждому цветку она говорила что-то особенное, только ему понятное, и цветы в знак благодарности росли и цвели круглый год, отчего квартира напоминала цветочную оранжерею.
Алексей лежал на диване, неудобно подвернув руку. Лучи заходящего солнца освещали спокойное, словно помолодевшее лицо мужчины.
Цветы на Светлану всегда действовали магически. Она могла возиться с ними часами. Размолвка казалась ей уже не столь значительной, и к ней вернулось хорошее настроение.
– Лёш, ты что, в ночь пошёл? Я чай заварила, и пирог на столе, – окликнула она мужа и, подойдя, взяла его за руку, пытаясь разбудить. Рука была холодной и тяжёлой. Интуитивно почувствовав непоправимое, Светлана замерла в леденящей густеющей тишине, навалившейся на неё неподъёмной тяжестью… Ноги женщины ослабли и подкосились. Не выпуская руку Алексея из своей руки, она опустилась на колени.
«Нет...» – звенящая боль эха её голоса прокатилась по всем уголкам замершей души…
– Я невестка покойного, – представилась врачу скорой помощи молодая красивая женщина, крепко державшая за руку, словно тот мог исчезнуть навсегда, своего супруга, – вы можете сказать нам причину... – она запнулась, и сдавленным голосом договорила: смерти.
Врач, будто не слыша её вопроса, медленно упаковывал свой маленький чемоданчик, а потом, распрямившись, спросил:
– Вы давно посещали кладбище? – и, не дождавшись ответа, словно констатируя факт, устало продолжил, – когда будете, взгляните на надгробья. Уходят не самые старые. Не бережём мы в этой суете ни себя, ни других. Он помолчал и через некоторое время продолжил: а причину покажет вскрытие. Но думается, что во сне оторвался тромб. Одно скажу вам, молодые люди: смерть была мгновенной.
Кот исчез из квартиры сразу же после похорон Алексея. И только цветы удивлённо таращили свои глаза-лепестки на хозяйку, с трудом узнавая в ней прежнюю: лёгкую и яркую, говорливую и весёлую.
========
Фото автора.