Царь первый
В далеком, в забытьё ушедшем феврале,
В семнадцатом прошедшем веке,
В Соборе Земском в снежном серебре,
Смуту тягучую прервали в человеке:
Подбором был Романов Михаил,
На государя венчан этим днем,
В династии своей он первый получил
Русь-матушку с её неистовым огнем.
Сын Филарета, смуты' потомок –
Племянник царский по крови,
В шестнадцать лет, совсем ребенок,
Он по опасной шел стезе:
Едва убит он не был поляками,
В костромской вотчине семьи,
Царя тогда лишь спас Сусанин,
Но не о крестьянине сейчас стихи…
Страна Царю досталась разоренной,
Казна – пустой, а Новгород – у шведов,
Но вскоре Русь предстала обновленной –
Столбовский Мир «без лишних метров».
И с Польшей заключил он долгий мир,
Отца из плена вызволив умело –
Совместно патриарх с Царем кроил
Финансы, суд – лишь улучшения всецело.
И стало государство то Московское,
Совсем иным, что было отдано:
Царь с Филаретом – правленье богословское,
С народною любовью монарха своего.
Против татар – строение засечных черт,
А в Сибири – была пора колонизаций,
Закладка городов, финансовый расчет,
И в армии черед важнейших инноваций…
Тогда чуть приутих огонь бушующей Руси,
В руках Царя, что был смирен и кроток –
Надолго ль? О Боже – упаси!
Ведь на престол вступает царский отрок…
Терзанье Руси
Алексей Михайлович, а в будущем – Тишайший,
На трон вошел, подобно батюшке, юнцом…
И правил за него из дядек всех ближайший
Борис Морозов – боярин с царственным венцом.
Но слабой Русь в наследство получил –
Её все лихорадило от долгой смуты,
И Царь приказами её ещё сильней добил,
В основ вплетая чужие атрибуты…
Пока он правил – шли непрерывно войны,
За землю ту, что отнятой была…
Затлели у него реформы той породы,
Что строй страны ломают навсегда…
Он был политик внешний – я не спорю,
Но вот внутри он все ж не досмотрел:
В Руси горел пожар, подобный морю,
Что из углей не тушенных вскипел.
Крестьянская война Степана Разина,
И Медный бунт, пред ним же – Соленой,
А главное, совсем лишённый разума,
Раскол церкви в стране уже «чужой»:
Старообрядцев жгла не только церковь,
Но и держава вклинилась в борьбу –
Боярыню Морозову за двухперстову верность
С сестрой отправили в Сибири глубину…
И в завершении тирании над верой,
В избе древЯнной АввАкума сожгли.
Царя потомки идейностью безмерной
Все раздували народные угли.
И было дальше на Руси стремленье,
Крушить и строить царство под Европу:
Петра, Екатерины и прочих управленье,
Все приближало из народа катастрофу…
Царь последний
Николай Второй, по прозвищу – Кровавый,
На трон взошел в смертельном одеянье –
На ХодЫнском поле посреди забавы,
Давка затушила не одно дыханье…
Но прозвище свое он получил позднее,
За «мирных» демонстрантов в январе:
Без воли царской огонь открыли те, что злее
Заставив кровь разлиться по земле.
Он для Империи проделал все же много –
Нельзя нам про новаторства забыть…
Но рост противоречий власти и народа,
Раздуло угольки, что не могли остыть:
И смута грозная зажглась в который раз,
С собой неся в огне кровавое решенье,
Ведь от искры костру не вспыхнуть в раз,
Там нужно топливо для размышленья…
Костер восстания раздулся очень сильно,
Питаясь отголосками былых времен –
Еще десяток лет Русь собирала силу,
Чтоб за огонь в раз отплатить огнем…
И Революция зажглась с последних сил
Руси измученной, искроенной, уставшей –
Отрекшись от престола, собою завершил,
Он истязания страны отчаянно пылавшей.
Гражданская война, как отголосок моря,
Династию Романовых собой накрыла:
Исчезла вся семья в неистовом прибое,
И Русь убитая в своих углях остыла…
Терзали, правили четыре сотни лет:
И все ж, что принесло нам их правленье?
Бессчетное число народных бед,
Или великое мирское избавленье?
6.04.13 - 9.04.13 AnnaLita