Ты выйди утром в море из песка,
Очнись внутри его утробы гулкой.
Такой нечеловеческой прогулки
Твой друг Сократ, наверное, искал.
Но не нашёл. И вышел из Афин,
Свободным, исключительно неловким.
Все демоны у греков – полукровки,
Срисованные с босховских картин.
Спешат в Афины. Там Алкивиад,
Отвергнутый, как будто не при деле.
Лежи тогда Сократ в его постели –
Была бы жизнь, а может, сущий ад.
Но к чёрту греков, демонов от Босха,
Когда небес прозрачные чулки
Скользят всё ниже, растворяясь просто
на кромке моря, тонки и легки.
И делать – что? Стемнело. Не Афины,
И даже не июньская Москва.
Бредёт домой, седая голова,
Старик-рыбак, воспитанник дельфинов.
Чтоб выйдя ночью в небо из окна,
Повиснув сухопарым дирижаблем,
Внимать, как вдалеке полощут жабы
Болотным меццо чьи-то имена.