Библейские сюжеты. Сокровище. Из книги Екклесиаста.
***
СОКРОВИЩЕ.
Гранатов кровь и солнце янтаря,
Слоновой кости сахар желтоватый,
Парчи сирийской красная заря,
Сандаловых узоров ароматы;
Блеск куполов, что щедро брошен ввысь,
В сияние лазури чистой, ясной, -
Изящная отточенная мысль
В премудрой книге, древней и прекрасной.
***
ИЗ КНИГИ ЕККЛЕСИАСТА.
«… явился Господь Соломону во сне ночью, и сказал Бог: проси, что дать тебе. И сказал Соломон:… даруй же рабу Твоему сердце разумное, чтобы судить народ Твой и различать, что добро и что зло…
И сказал ему Бог: за то, что ты просил этого, и не просил себе долгой жизни, не просил себе богатства, не просил себе души врагов твоих…
Вот, Я сделаю по слову твоему. Вот, я даю тебе сердце мудрое и разумное…
И то, чего ты не просил, Я даю тебе, и богатство, и славу, так что не будет подобного тебе между царями…»
Ветхий завет. Третья книга Царств. Глава 3.
«Слова Екклесиаста, сына Давидова, царя в Иерусалиме. …предал я сердце мое тому, чтобы исследовать и испытать мудростью все, что делается под небом… Всего насмотрелся я… сует суета, - всё суета!»
Ветхий завет. Книга Екклесиаста, или проповедника.
Я принес свои жертвы пред Господом Богом,
И молился Ему я о многом и многом,
Наипаче ж о том, чтоб Он разум мне дал
Править царством ко славе его и ко благу,
Чтоб от верной дороги не сделать ни шагу.
И явился Господь мне во сне и сказал:
-Мне по сердцу пришлось, что просил ты в моленье.
Дам я мудрость тебе, чтобы в деле правленья
Проницателен был ты и был справедлив.
Сверх того процветание дам и богатства,
И такого царя, и подобного царства
Не бывать в твои дни и доколе ты жив.
Был царем я в прекрасном Иерусалиме,
Возвеличен всех боле, кто были доныне,
Много знания сердце узнало моё,
Ибо предал я сердце не легким занятьям,
Но исследовать мудростию без изъятья
Всё, что в мире подсолнечном есть бытиё.
Упражненье такое дал Бог человеку,
Чтобы истины, сущие в мире от веку,
Вновь и снова увидеть, постичь и познать.
Ибо будет лишь то, что уже бытовало,
Ибо канет лишь то, что уже миновало,
И под солнцем нам нового не отыскать.
Всё сует суета, всё – томление духа.
Насыщения нет ни для глаз, ни для слуха,
Возвращается ветер на круги своя,
Закатилось светило – взойдет оно вскоре,
Реки в море текут, но не полнится море,
Род придет и уйдет, на века лишь земля.
Память прошлого стерта в другом поколенье,
Умный зряч, глупый слеп, участь та же – забвенье,
Что за пользу несет человечеству труд?
Познается лишь то, что и прежде познали –
Что во многая мудрости много печали,
Если множатся знанья – и скорби растут.
Возводил я дворцы, окружал их садами,
Где деревья плодовые рядом с цветами;
Разбивал виноградники, лозы сажал,
Водоемы устраивал для орошенья
Рощ, садов и полей, и иные свершенья
Затевал и богатство своё созидал.
Приобрел я так много, как то не бывало,
Всё давалось, всё множилось и процветало,
И мне нравилось это, я радостен был.
Всё, в чем видел веселье – себе я дозволил,
Что желал – то имел и ни в чем не неволил
Своё сердце, и жизнь, словно чашу, я пил.
Вырос город мой стольный и стал бесподобен,
По завету отца Храм возвел я Господен,
Был он дивно украшен и дивно богат.
И сосуды из меди, и бронзы, и злата,
И отделана кедром ливанским палата,
И чудесной резьбы расцветающий сад.
Херувимы над жертвенником поднимались,
Распростертые крылья до стен прикасались,
Позолота сияла по этим крылам.
И венцы на столбах словно лилии были,
И двенадцать волов на себе возносили
Море медное – чашу с резьбой по краям.
И Святое-святых было в золоте чистом,
А завеса играла при свете лучистом
Багряницей и пурпуром, шиты на ней
Херувимы прекрасные были руками
Мастериц, и унизаны щедро камнями,
Драгоценными самыми между камней.
Приезжали ко мне заграничные гости.
Во дворце моем трон мой слоновой был кости.
Шесть ступеней к подножию трона вели.
Львы – по счету двенадцать – изваяны были
По бокам на ступенях и будто хранили
Трон высокий от тех, кто к нему подошли.
И подлокотники также львы окружали,
И два льва золотое сиденье держали,
И ступенька подножья была золотой.
И царям царств иных было, чем подивиться,
И меня посетила из Савы царица,
Предо мною склонившись венчанной главой.
Я красавиц любил, жен без счету имея,
К дочерям всех народов и стран вожделея.
Фараон мне охотно отдал свою дочь.
За веселье, которое сердцу дарили,
Женам дал я дворцы и богам их кумирни,
Как в раю проводил с ними каждую ночь.
Но нашел я, что женщина смерти горчее,
Ибо вся она сеть: руки много сильнее,
Чем оковы, способны тебя оковать,
Сердце – тот же силок. Добрый вряд ли спасется,
Тот же, кто многогрешен, не убережется.
Нет одной среди них, чтоб ее отыскать.
Сотни жен я имел и наложниц без счета,
Но таилась в глубинах сердечных забота,
И душа была горечью уязвлена.
Так чего же душа моя тщетно искала
И чего не нашел я? Не существовала
Между женами всеми одна лишь жена.
Где ты, в кущах садов ли моих заблудилась,
О, невеста, сестра моя! Сделай же милость,
Отзовись, оглянись, на тебя я взгляну.
Ты прекрасна, как Фирца. Иерусалима
Ты любезней душе, что любовью палима.
Ты грозна, как полки, что идут на войну.
Ты блистаешь зарей, как луна, ты прекрасна,
Ты светла, словно солнце, как войско опасна,
Ты пленила мне сердце лишь взглядом очей,
Лишь одним ожерельем. Подобна кудрями
Стаду коз ты, которые сходят горами,
И сама благовонней ливанских мастей…
И пресытился всем я, к чему прикоснулся,
И тогда на дела я свои оглянулся
И увидел, что всё это лишь суета.
Кто превыше царя что-то сделать возьмется?
Но и в царском деянье нет пользы под солнцем.
Всё томление духа и всё маята.
Я трудился, в труде показал свое знанье,
Свою душу вложил я в свое созиданье,
Но, невечного, мой предначертан уход.
Кто затем завладеет трудами моими?
Будет мудр он иль глуп – как поступит он с ними?
Расточит ли бессмысленно иль сбережет?
В руце Божьей все мы со своими делами,
Пусть нам кажется, будто решаем мы сами.
Человеческой власти здесь нет ни над чем.
Добрым праведным людям Бог даст свою благость –
Мудрость сердца, от мудрости знанье и радость,
Ибо доброе должно царить надо всем.
Грешным даст он труды, чтоб и ночью в покое
Засыпать не могли, чтобы вдвое и втрое
Умножали, копили достаток они.
Но будет на пользу для них состоянье.
Труд напрасен, он Богом им дан в наказанье:
Приберут всё другие в грядущие дни.
Бьются так, будто счастье и впрямь поджидает
Там, в конце их трудов. Но конца не бывает.
Труд Сизифов бессрочен, тяжел, кропотлив.
Лучше горсть получить, не утратив покоя,
Чем наполнить пригоршни, но трудно да с боя,
Не доспав, не доев, не допив, не дожив.
Есть недуг – тяжелей не бывает недуга.
Кто недужен – не выйдет из адова круга.
И недуг тот – богатство своё сберегать.
Ждет все та же напасть богачей неизменно,
Ведь слетаются осы на мед непременно,
Вот морока хозяину – ос отгонять.
Серебром не насытится, кто его любит,
Пользы нет для того, кто богатство голубит,
А утратит – так будет ходить сам не свой.
Между тем человек наг из чрева выходит,
И нагим, неимущим в могилу уходит,
И забрать ничего он не может с собой.
Тех счастливей людей, пусть бы даже прожили
И сто лет они, прежде чем в гробе почили,
Даже плод недоношенный – тот, кто пришел,
Канув тут же во тьму, не увидевши солнца.
Мраком имя покрыто его остается,
Жил и не жил. Добра не изведал и зол.
Человек на земле так давно существует,
Нареченное Господом имя бытует
С тех же пор, как из глины он был сотворен.
Не напрасен ли спор с тем, кто силу имеет?
Как же лучше прожить ему – кто разумеет –
В этой жизни, когда суета в ней закон.
Если суд беззаконен и кривда на месте
Сущей правды, лишенной признанья и чести, -
Нечестивых и праведных Бог разберет.
Время есть всякой вещи, и дело любое,
Будет доброе дело то или же злое –
Бог рассудит, когда тому срок подойдет.
Станет пеплом и прахом, что было прекрасным.
В сердце горечь и страх - сожаленье напрасно.
Дал Господь – взял Господь. В этом смысл и суть.
Время, время… Забыться – и вспомнить о Боге,
Как начнутся болезни, лишенья, тревоги,
Как стеснится рыданьем негаданно грудь.
В испытании каждый всегда вспоминает,
Что дыхание жизни от нас отлетает
Так же, как от животных. И равенство в том
Меж людьми и скотами. То Божие дело,
Чтобы в мире всё сущее благоговело
Перед вечным Его, неизменным лицом.
Всё идет в одно место. Из праха восстало –
В прах вернется. И сколько уж раз так бывало,
Сколько будет опять. У людей и скота
Путь один. А дыханье – чье вверх воспарится,
Чье опустится вниз? Кто ответить решится,
Раз и самая жизнь наша – лишь суета!
Угнетенные слезы свои проливают,
Утешителя нет у них, не защищают
Обладатели силы бессильных людей.
Только мертвый покоен. А счастлив всех боле
Тот, пребывший пока что в блаженнейшей доле –
Кто еще не бывал, не родился в мир сей.
Плохо быть одному, дни влачить одиноко.
С одиночками жизнь поступает жестоко –
Упадешь, а на помощь никто не придет,
Не поможет подняться. А дело содеешь –
То, что ныне в трудах и заботах посеешь,
Кто, чужой, незнакомый, однажды пожнет?
В испытанье ином двое выстоять могут.
Устоит ли один? – Ведь ему не помогут.
Нить, крученую вдвое, в два раза трудней
Разорвать. А один и замерзнет скорее –
Ведь, коль ляжешь вдвоем, так в два раза теплее.
Это издавна ведомо между людей.
Вот и думай, ступаешь когда на дорогу,
Чтобы не оступиться. Усерднее Богу,
Слову Божью будь ухо готов преклонить.
Поимей послушание, кротость и веру,
Даже жертву нести не спеши через меру –
И затеяв добро, как бы зло не свершить.
Ибо лучше юнец, что всех прочих беднее,
Но царя-старика в разуменье сильнее,
Чем тот царь, что не хочет советам внимать.
Ибо умный, хоть бедным он в царстве родится,
Не погибнет в тюрьме, чтобы в нем воцариться –
Помни это, как в Храм будешь Божий вступать.
На язык будь неспешен – жалеть не придется.
В многословии речи глупец познается.
А пред Богом и вовсе молчи себе знай.
Бог на небе, а ты на земле, человече.
Осторожнее будь, обещания рече,
Коль не в силах исполнить – так не обещай.
Много слов – это вихрь сновидений обманных,
Страшных, дивных, причудливых, ярких и странных,
Где в заботах дневных заблудилась мечта.
Много слов – это то, что скорее напрасно,
Что ошибочно часто и даже опасно.
Много слов – это тоже сует суета.
Имя доброе лучше, чем масть дорогая.
Лучше смерть, чем рожденье, когда, умирая,
Человек прекращает болеть и страдать.
Ведь один поджидает конец человека,
Ведь печаль оттого лучше песен и смеха,
Что для сердца полезней ее благодать.
Лучше умных укор, чем глупцов песнопенья,
Глупых смех – сучьев треск под котлом от горенья.
Мудрый в гневе неспешен - на то есть глупец.
Лучше высокомерья – терпенье в молчанье.
Лучше дела конец, чем его начинанье.
Притесняя других, станет глуп и мудрец.
Создал Бог кривизну – кто же выпрямить сможет,
Кроме Бога никто тебе в том не поможет.
Кто виновен, с виной своей долго живет,
А кто праведник – гибнет во правде, стеная,
Но и он согрешал ведь, добро созидая.
Безупречных людей не видал небосвод.
Так не будь озабочен, неласков и скучен,
А воспользуйся благом, коль благополучен,
Только в грех не впадай – не губи себя сам.
В дни несчастья не сетуй, горюя, напрасно,
Размышляй – размышленью то время согласно,
Но не будь слишком строг, слишком мудр, слишком прям.
Помни, малая глупость испортит немало.
Если муха в душистое миро попала, –
Благовонье свое потеряли масла.
Соблюдай Божьи заповеди и уставы,
Ведь слова их и смысл их весомы и правы,
А грехи – долговременная кабала.
Над худыми делами суды совершатся,
Но не скоро, и люди грешить не боятся,
И коснеют во зле, но я знаю о том,
Что не будет добра нечестивому все же.
Словно тень, продержаться он долго не сможет,
Словно воск, что истаивает пред огнем.
Тот, кто яму сегодня другому копает,
Завтра сам упадет в нее. Кто разбирает
Возле дома чужого ограду вокруг -
Змей укусит того. Тот, кто камни сдвигает -
Тот надсадит себя. И такое бывает -
Тот, кто рубит дрова, сам поранится вдруг.
Худо только, что участь одна поджидает
Всех под солнцем – и тех, кто добро совершает,
И кто зло, не задумавшись даже, творит.
И безумье, и зло сердце переполняют,
Но в конце всё едино – и все умирают,
Рядом с жертвой невинной преступник зарыт.
Есть надежда живым, нет надежды покойным,
Как ни жили, чего бы не стали достойны:
Всё забыто, ушло - в землю, воду, траву.
А они ведь любили, они ревновали,
Ненавидели, верили, ждали, страдали.
Псу живущему лучше, чем мертвому льву.
И любовь их, и ревность, и ненависть вместе –
Всё исчезло. И нет им ни части, ни чести
Здесь, под солнцем, отныне во веки веков,
В том, что сделано было и что совершают,
Всё забыли они – и о них забывают.
Всё сует суета. Общий жребий таков.
Не проворным успешный побег удается,
Не отважным победу добыть доведется
И не мудрые хлеб омокают в вино.
Не разумные в мире сильны и богаты,
Не искусным достанутся щедрые платы:
Время, случай для всех существуют равно.
Человек свое время и место не знает.
Словно рыба, в коварную сеть попадает,
Словно птица, запутывается в силок -
Так же точно и ловятся в годы страданий,
Бедствий, войн, эпидемий, иных испытаний
Человечьи сыны в непредвиденный срок.
Не злословь на царя даже в мыслях. Богатых
Не хули даже в запертых спальных палатах –
Как бы птица крылатая не донесла.
Ради клятвы пред Богом царю покоряйся,
Царь силен, берегись – против не поднимайся,
А тогда избежишь ты и кары, и зла.
Если гневен начальник – он гневаться волен.
Но не брось свое дело, останься покорен,
Кротость может проступки большие покрыть.
Зло, когда власть имущий неправо карает,
Но посмотришь – не то еще в жизни бывает.
Всё сует суета, так о чем же тужить.
Да, бывает, что власть отдается такому,
Кто ее применяет, вредя тем другому.
Может доля и правых постигнуть не та,
Что была б справедлива. Почет – нечестивым,
Наказанье не тем, кто нечестен, - правдивым.
Но и это всего лишь сует суета.
Правым Бог сотворил человека когда-то,
И безгрешен он был, никакая расплата
Не могла бы Адама в раю ожидать.
Только в разные помыслы люди пустились,
Зло с добром ходят рядом, сплелись и сместились,
И одно от другого нельзя разобрать.
Насмотрелся всего в этом суетном мире:
Процветает невежество в царской порфире,
Забывается мудрость, коль мудрый – бедняк,
Даже если спас град от беды он жестокой.
То, что было – вдали. Глубоко, что глубоко.
Кто постигнуть всё это сумеет и как?
Горе горькое ждет неминуемо царство,
Коли царь его – отрок и рано за яства
Привыкают князья приниматься его.
Благо царству, коль царь благородного рода,
И князья не пресыщены всем. Для народа,
Что им вверил Господь, это лучше всего.
Если в лености руки опустятся, свыше
Не помогут - течет, не починена, крыша,
В доме правит разруха тогда без помех.
А пиры удовольствия ради сбирают,
Веселят свою душу вином, ублажают
Своё тело едой – но не меры же сверх.
Что же, вот и итог. Хлеб спускай ты водою –
Ведь пройдут твои дни через жизнь чередою –
И найдешь его вновь. Всем и с каждым делись –
Ведь не знаешь ты, что будет завтра с тобою,
И с другими людьми, со страною, землею,
И какая беда может вторгнуться в жизнь.
Ведь когда облака будут влагою полны,
То прольют они дождь и на землю, и в волны
Рек, озер и морей, затенив небосвод.
Если дерево ветер повалит, и древо
Упадет ли на юг, упадет ли на север –
Так оно и останется там, где падет.
Кто за ветром следит – тот обычно не сеет.
Кто любуется облаком – жать не умеет.
Как не знаешь ты ветра привольных путей
И того, как во чреве беременной тело
Вырастает ребенка, – так Божие дело
Не сумеешь постичь среди жизни своей.
Потому не ленись, утром сей свое семя,
Ввечеру не давай отдыхать себе время -
Ведь не знаешь, что будет удачней всего,
Хоть и здесь ты, и там потрудился исправно,
Или то и другое получится славно –
Иль совсем не получится вдруг ничего.
Сладок свет, и приятно для глаз видеть солнце.
Если дольше других кто-то здесь заживется,
То пускай веселится все годы свои,
Помня – темные дни ждут всегда у порога,
Их никто не минует, и будет их много,
Но не больше, чем светлых – пиров и любви.
Весел, юноша, будь в твою юность, доколе
Длится юность твоя – не цвести ведь ей боле.
Да вкусит твое сердце всю радость сполна.
Следуй сердца веленьям и сердца путями
Ты по жизни иди и, как видишь очами, -
Так и действуй – ведь жизнь у тебя лишь одна.
Удалять постарайся от сердца печали,
Чтобы ранее времени не омрачали
Они сердце. И злое от тела гони.
Знай – Господь всемогущ, Он всё видит и знает,
Выйдут сроки – тебя строгий суд ожидает
За тобою прожитые лучшие дни.
Помни ты про Создателя – годы иные
Подойдут и, поверь, это годы такие,
Про которые скажешь: «Что толку от них!
Нет от них удовольствия мне и в помине.
Жил в зеленом оазисе я, и в пустыне
Тяжко жить мне теперь после дней золотых».
В день, когда задрожат дом хранящие стражи,
И согнутся меж сильных сильнейшие даже,
И молоть больше некому будет зерно,
В день, когда станут страшны высоты и дали,
Ужас ждет на дороге, и тенью печали
Омрачится любой, кто посмотрит в окно,
В день цветенья миндального, смолкнувших песен,
Петушиного крика, – он Богу известен,
Этот день, и придет неминуемо он, -
Ведь тогда человек в дом свой вечный отходит,
Окружат его плакальщицы, и заводит
Причитания хор, как велось испокон.
Прах во прах возвратится, чем был изначала.
В небо дух воспарится – его даровала
Божья милость. Вот был человек – и прошел.
Жил, как не жил. Ведь жизнь наша – это мгновенье.
Всё сует суета, только духа томленье.
Мертвым в землю, живым собираться за стол.
Так живи, пока дни твои не сосчитали
И в скрижали небесные не записали
То последнее слово о жизни твоей,
Не померкли доколе ни звезды, ни солнце.
Ведь за тучей, пролившею дождь, соберется
Новых туч пелена влагой новых дождей.
Не порвалась покуда цепочка златая,
Не порвалась покуда цепочка другая –
Среброкованая, и повязка цела,
И не рухнуло вниз колесо над колодцем,
И кувшин не разбился – а он разобьется,
И вода в нем иссякнет, сладка и светла.
Проповедника мудрость от Господа Бога.
Всё испытывал он и следовал строго,
Не напрасно он долгую жизнь свою жил,
Посвящал все досуги свои наблюденьям,
Приискать он старался изящность реченьям,
Верно истины в книгах своих изложил.
Мудрых слово – как иглы, как вбитые гвозди.
И довольно. Того, что появится поздно
Или рано сверх этого – сын, берегись.
Составлять много книг – им не будет предела.
Их читать утомительно слишком для тела.
Так не трать же впустую короткую жизнь.
Вот и сущность всего – бойся Господа Бога,
Соблюдай Его Заповедь честно и строго.
В этом ценное самое заключено.
Ибо дело любое Господь не забудет,
Ибо дело любое в черед свой рассудит,
Хорошо ль оно было иль худо оно.
1996.