Он.
Хочется этих сильных, чуть грубых женщин - все меньше, меньше и меньше. Ему бы, такому уставшему, постаревшему и со спины побитому, плюнуть на все, закрыться в себе и закрыть легкие от ядовитого смога, продажных лиц и дурных повестей. Вот такие печальные новости, милый друг, вот такие вечерние новости. Не отпустил и не сказал «останься со мной» после горьких «прости» или последних «мне тебя трудно вынести». На этой неделе - три пятницы и все рабочие. Воздуха хочется. И кислород щекочет ноздри. Он никогда не кончится. Только если придет судьба-полуночница и устроит погоню. Запросто всех догонит. И перегонит. Перевыберет. Он возомнил себя гением собственной апогеи. Весь такой шелком покрытый, из воска вылитый. На один гранёный стакан: ложку скупости, каплю совестной прелести и две столовых - его эфемерной отцовской зрелости. Будет всегда самым первым. Любитель писать стихи и дневные прозы. Сможет быть безудержно «неверным» и уставать от любимой банальной позы.
Она.
Родинки на охладевшем теле в виде пустых заметок. Всем прохожим и поперечным - фантики от конфеток. Всем чужим и малознакомым - июньские будни и систематические недосыпания. Ей всегда было мало внимания. Их понимания. Парадоксальная Фата Моргана из пены облачной. Облачилась в свой траурный лик. И в один лишь миг, на ярком фоне всегда становится тусклой и бледной. Такая бредовая. Словно совсем теряет все свои краски. И всё рисует, чертит на простынях мазки. Дрейфует от маски в очередную глупую маску. Глазами солёными вечно ломает каркас. Под веками пряча вязкую.
Они.
На чем закончилась их последняя строчка? «Я разложу у тебя под ногами грабли. Я научу тебя жить иначе». Вот так и прошел диалог. Невзначай. Немногословно. Не многозначно.
И запросто разорвали свои альвеолы, перешагнули прелюдии.
Тихим голосом оба прошепчут:
- Кто мы сейчас?
И в унисон прозвучит ответ:
- Просто чужие люди.
(с)9 июня, 2013