"За меня едва ли дадут очков, зато ты - отрада для мудаков и последний выдержанный патрон для назойливых их матрон. Зато ты-то средь голубей - сапсан, ну а я не годен, не взят, не зван; это ты - святой, не принявший сан; this is for fight and this is for fun. Что тебя святило и завело, то меня за горло сейчас взяло, и такое горлышком хлещет зло; холод сердца - горячий лоб. Ты услышал Бога, ты уловил, превратившись в слякоть, в прибрежный ил, а любовь-то - боже, благослови, в потрохах твоих не сыскать любви".
Он и правда, отче, и свет и свят, его замок пуст, его замок взят, и ночами в нем фонари горят, привлекая к себе снаряд. Что ему до вишен и облепих, что ему до сотни цветов земных, его разум светел, спокоен, тих.
Я же, отче, грешен от сих до сих.
Меня зовут Робин. Я Робин Бэд. Я причесан, выглажен и одет. Кроме того, что на лбу моем мет,
ни малейших иных примет.