Ночью проснешься: ЕрушалАим!
Как оказалась – у древних ворот?
Сердце горячее – вздрогну – Ле ХАим.
Что ты не спишь, Рейховот?
Теплится, длится еще «время Оно».
Город молитв до кровавого пота,
В не остывающих теплых ладонях
Держишь воскресший народ,
Держишь, как держат пасхальные свечи, -
Липнущим, плачущим воском – к груди,
Чтобы пустынь обгоревшие плечи
Не раздавили. Чтобы дожди
Не загасили, – солнце уж лучше
До одури – в темя, лучше пусть молотом
Бьется в виски стен не уснувших –
Шепотом, шепотом!
Город, которому тысячи лет,
Тысячи гимнов, молитв, беглецов,
Небо, синее которого нет,
Все собирает птенцов.
Красные пятна и белые лилии –
Думаешь, кровь на холодных ладонях?
Просто пасхальные свечи оплыли.
Думаешь, это агония
Праведным Небом сожженного века?
Нет же. Смотри! Главное утро истории –
Солнце вот-вот, напоровшись с разбега,
На ветхозаветную Тору,
Кровью пасхальной зальет Назарет,
Неопалимо-купинный Ерушалаим,
Небо, синЕе которого нет.
Снова услышу: Ле Хаим!
Ученики? Ну, пусть его спят!
В тьме непроглядной вдруг видят рассвет,
Как воскресает Учитель Распятый
И наступает Новый Завет…
Город, последнюю Песню не спевший,
Я не прощаюсь – ты же ведь знаешь!
Сердце мое, над мостовыми взлетевшее,
Как ты легко разбиваешь...