а я еще помню, как больно по гальке босой
и как исчезало соленое солнце в дробленой глади.
ветер разбрасывал мне по лицу непослушные пряди,
а ты, поправляя их, целовал обгоревший нос.
пригоршня спелых черешен на завтрак, обед — кишмиш,
ужин — креветки, сухое вино и медовые дыни.
мы были почти неприлично счастливыми и молодыми,
в свидетели взяв только кошек с соседских крыш.
к вечеру голову кружит хмельной южный чад —
смесь из лаванды, жасмина, вереса и апельсина.
я совершенно летняя в этом красивом синем,
сердцебиение глушит стрекот цикад,
мир уместился в ладони, сделавшись плоским.
повар из местной кафешки, тощий подросток,
нам отсыпая бесплатную соль, улыбается слишком
дерзко и понимающе для мальчишки.
в ухе серьга, кожа — медное олово,
не углядишь за тобой — и сорвется чужая блесна.
терпкие крымские ночи созданы не для сна.
пристань, лимон и текила. кисло и солоно,
темное теплое море, полная пенная чаша.
слушай, щемящее летнее счастье, случайся почаще?
мир вдруг замкнулся на мне, с меня же начавшись.
я говорю, что мне хочется танцевать.