ВАЛЕРИЙ ХОДУЛИН Родился в 1937 году. Крещен во младенчестве во Всехсвятском соборе г.Тулы. С 15 лет на оружейном заводе: столяр, гравер по украшению охотничьего оружия. Воинскую службу проходил с 1956 по 1958 гг. на крейсере «Аврора» Тогда же появились первые публикации. Первая книга стихов «Гравюра» вышла в 1965 году на 5-м курсе Литературного института им А.М. Горького, который окончил «с отличием».
Много лет работал старшим редактором Приокского книжного издательства, председателем Тульского областного отделения Всероссийского общества охраны памятников истории и культуры. С 1972 года член Союза писателей СССР, с 1995 года «Заслуженный работник культуры России», а с 2005 года – почетный гражданин города-героя Тулы. Лауреат лите-ратурных премий им. Тульского комсомола, им. Л.Н.Толстого и других, лауреат Всероссийского отраслевого фестиваля автор-ской песни. Член-корреспондент Петровской академии наук и искусств в.Санкт-Петербурге.
В 1995 – 2000 годах трижды выезжал в «горячие точки» Кавказа для встреч с воинами. Имеет благодарность Верховного Главнокомандующего ВС РФ В.В.Путина «за самоотверженность и отвагу, проявленные при защите Отечества», награжден медалью «За службу на Северном Кавказе», другими медалями. Член Союза десантников России, Всероссийской ветеранской организации «Боевое братство».
КОЛЮПАНОВО
Как будто родился я заново,
Как будто бы снова возник,
Когда я пришел в Колюпаново,
Где плещет священный родник.
Побудешь хотя бы мгновение
В холодной воде родника,
И краткий обряд омовения
Продлит твою жизнь на века.
Одною судьбою повенчаны
Мы все в этом месте святом,
В часовенке этой бревенчатой
Под луковкой с ясным крестом.
Какими б мы ни были пестрыми,
Наверное, здесь неспроста
Становимся братьями, сестрами –
Единой семьею Христа.
Какими б мы ни были грубыми –
Другими глазами глядим
На лес, восходящий уступами,
На сосен сиреневый дым,
На церкви вдали благозвонные…
Идешь – удивляешься сам,
Как эти ступени бетонные
Возносят тебя к небесам.
Мы все в этом мире паломники.
Удел наш – приход и уход –
Студенты, шахтеры, полковники
И прочих сословий народ.
Пусть в нашей мирской скоротечности
За взрывом торопится взрыв,
Мы здесь приобщаемся к вечности,
На время тревоги забыв.
Сверкающим нимбом увенчана
И светом небес залита,
Пред нами является женщина,
Открывшая эти места.
И в самую душу, как водится,
Вливается смысл ее слов:
- Водички испей из колодеза
И будешь вовеки здоров.
Спасибо тебе, небо синее,
Спасибо, божественный миг,
Спасибо тебе, Евфросиния,
За этот волшебный родник.
БОГОРОДИЦА
На тебя как две капли похожая,
Со своей неземной высоты
Все глядит на меня Матерь Божья
Вдохновенно и кротко, как ты.
Как с тобой, с ней я часто беседую.
А в беседах тех душу лечу.
О хорошем охотно поведаю,
А о чем-то плохом помолчу.
Над очельем сиянье расходится.
Сколько ласки в глазах и тепла,
Потому что она – Богородица –
Человечеству Бога дала.
Все черты ее мягки и женственны.
И она не померкнет в веках,
И мальчишке – Христу во младенчестве –
Хорошо у нее на руках.
ЦАРЕВИЧ АЛЕКСЕЙ
Мальчик, возникший из небытия,
В чем же вина состояла твоя?
В том, что судьбой в высший ранг возведен,
Русской царицею был ты рожден?
Скорбно и странно из дальней дали
Смотрят глаза голубые твои,
Смотрят сквозь слезы
И смотрят сквозь стон,
Так, как взирают святые с икон,
Словно кричат из вчерашнего дня:
- Русские люди!
За что ж вы меня?
Вышел неправедный мне приговор:
В сонного, ночью, стреляли в упор.
Я не расстрелян,
Я зверски убит.
Метил в меня беспощадный бандит,
Кто, опьяненный гражданской войной,
Вдруг возжелал моей крови больной.
Ведал, что делал, презренный дебил:
Он не мальчишку –
Россию убил
И растворил, схоронясь в темноте,
Белые кости мои в кислоте,
Чтоб на Земле и за тысячу лет
Не отыскали мой маленький след.
Высится в центре Москвы Мавзолей.
Я ж не имею могилки своей.
И неприкаянно изо дня в день
Бродит моя большеглазая тень.
Душу мою ангел в небо вознес.
Сам я хожу у осин и берез.
Не отвергай меня, бедная Русь,
Может, еще я тебе пригожусь.
ВСЕХСВЯТСКАЯ КОЛОКОЛЬНЯ
Бесценную жемчужину посеяв,
Рожденную от тяжкого труда,
Прекрасный русский зодчий Федосеев
Себя оставил Туле навсегда.
Она взошла –
Восьмое чудо света,
За двадцать верст видна издалека,
Рванулась ввысь Всехсвятская ракета,
И в сторону качнулись облака.
Она пленяет мир своим несходством,
Иглой пронзая небеса насквозь,
Над современным типовым уродством,
Над всем, над всем,
Что после родилось.
Она парит над ханжеством, над ложью,
И утверждает правоту свою.
И я, ничтожный, у ее подножья,
Как бы у края пропасти стою.
И отойти от края нету силы.
И губы шепчут горестно: прости.
И ангел – златокудрый, белокрылый –
С нее слетает, чтоб меня спасти.
РАЗМЫШЛЕНИЕ У РАЗВАЛИН
Вот в этой церкви
Меня крестили.
А после церковь
На слом пустили.
Мой юный крестный,
Не веря в Бога,
Обрядов древних
Держался строго.
И первым делом,
Придя к застолью,
Снимал он шапку
Пред хлебом-солью.
Вел образ жизни
Простой и трезвый:
В любви – открытый,
В работе – резвый.
Лишь раз позволил
Себе напиться,
Когда за церковь
Не смог вступиться.
А как – вступиться,
Когда – пикеты,
Когда – петлицы
И пистолеты.
Так убивалась
В народе вера.
Так наступала
Иная эра,
Эпоха страха,
Пора безверья.
Был крестный – личность.
А кто теперь я?
В земле далекой
Лежит мой крестный:
Попал в разведке
Под перекрестный.
А те, что церковь
На слом отдали,
В тылу глубоком
Не пострадали.
Теперь мы знаем:
Виновен Сталин.
А как нам жить-то
Среди развалин?
КОЛОКОЛ
Льется звук, ни на что не похожий,
Властно душу мою бередит.
Это колокол в звоннице ожил
И гудит надо мной, и гудит.
Он милее любого оркестра,
И прекрасней мелодий иных,
Этот праздничный звон благовеста,
Что живет на просторах земных.
Звон то ласково льется, то грозно
И летит через свет, через тьму.
Даже ленинской статуи бронза
Невзначай подпевает ему.
ЧЕЧЕНСКИЙ ЭПИЗОД
Над черной землей поднимается чад.
Дух копоти в воздухе смрадном.
Читаю стихи про любовь, про девчат,
На ящике стоя снарядном.
Читаю стихи о далекой весне,
Читаю о доме родимом.
И каждый солдат улыбается мне,
Я вижу их лица за дымом.
Сгущается мрак среди белого дня,
И солнце чуть видно в сторонке.
Я вижу, как целится снайпер в меня
Из той вон заречной зеленки.
В прицеле оптическом с черным крестом
Стою перед ним, как на плахе.
Надавит на спуск своим грязным перстом,
И сгинут все боли и страхи.
Вот линия выстрела точно вошла
В мое беззащитное тело.
Вот пуля уже отошла от ствола,
Со свистом в меня полетела.
И тело пронзит обжигающий зуд,
И мир в черной пропасти канет,
И в цинковом гробе меня повезут
На родину в «черном тюльпане».
Газеты напишут, что пал я в бою,
В жестоком бою беспощадном.
Но нет, я пока еще крепко стою
На ящике этом снарядном.
Но нет, я пока еще, кажется, цел.
И вижу, как там, за рекою,
Мой ангел-хранитель отводит прицел
Нетвердой, но властной рукою.
И вижу, как тают злорадства штрихи
На черном лице бородатом.
Я жив, я здоров, я читаю стихи
Хорошим российским солдатам.
* * *
Жизнь коротка и судьба переменчива.
Но об одном лишь я Бога молю:
Боже, верни мне любимую женщину,
Ту, что навек больше жизни люблю.
Пусть она будет хоть трижды замужняя,
Пусть я ласкал ее только во сне,
Самая нежная, самая нужная,
Необходимая женщина мне.
Силой своей вразуми ее, Господи,
Что без нее мне житье – не житье.
Дай мне увидеть волос ее россыпи,
Дай насладиться улыбкой ее.
Не превращай меня в третьего лишнего,
Не омрачай мои светлые дни.
Как я тебя умоляю, Всевышнего:
Женщину эту отдай мне, верни.
Не превращай меня, Господи, в смертника,
Только одним меня можно спасти:
Вырви ее из объятий соперника,
Душу ее от него отврати.
Боже, внемли моим дерзким молениям.
Я от тебя ничего не таю.
Ни перед кем не вставал на колени я,
Перед тобой, не колеблясь, встаю.
Богу всесильному, Господу вечному
Эту молитву с надеждою шлю:
Боже, верни мне любимую женщину,
Ту, что навек больше жизни люблю.
МЫ РОДОМ ВСЕ ИЗ КУЛИКОВСКИХ МЕСТ
В суровые крещенские морозы,
Когда природа впала в забытье,
На поле Куликово шли обозы,
Везли они чугунное литье.
Щиты и шлемы из кулей рогожных
Возницы доставали осторожно
И, повинуясь сердцу и уму,
Подтаскивали к Красному холму.
С Непрядвой Дон слились в сплошную ленту,
Когда весна явилась в те места.
И вот легла в основу монументу
Тяжелая чугунная плита.
Все делалось расчетливо, толковою
И был подрядчик несказанно рад.
И просыпалось поле Куликово,
И ожило, как пять веков назад.
И на просторе песни зазвучали,
И стройные сливались голоса,
И дух весенний пряный источали
Окрестные дубовые леса.
Над полем, над весенним бездорожьем
Лебедки заворочались, урча.
И поднимался памятник, похожий
На рукоять старинного меча.
Здесь за Россию бились наши рати.
Мы родом все из куликовских мест.
И на вершине этой рукояти
Воздвигли люди православный крест.
И освятилось поле Куликово.
И с той поры на солнце и в ночи
Как отблеск гениальности Брюллова
Горят, горят нетленные лучи.
9 МАЯ 1945 ГОДА
Я помню зелень вешних скверов
И купол неба голубой.
И драку юных офицеров
Не как-нибудь, а со стрельбой.
Пропали всуе их таланты,
Их командирский дух зачах.
Дрались салаги-лейтенанты,
Не побывавшие в боях.
Они, конечно, были пьяны,
Кричали: -Сталину – ура!
Им перевязывала раны
Моя сестра как медсестра.
Но были веселы их лица:
Их жизни сберегла судьба.
Им после долго будет сниться
Победа, драка и стрельба.
А те, кто не дожил до мая,
Чьи души к небу вознеслись,
Глядели, недоумевая:
За что ж вы, милые, дрались?
© Валерий Ходулин