I
Открылось мне - есть Слово, есть...
Оно же пряталось, таилось,
а я, растрачивая силы,
искал его, из кожи лез.
Его не пишут в словарях,
его нет в днях простых, кошерных.
Оно лишь в помыслах душевных
и в потаенных небом снах.
Пред ощущеньем жизни новой,
присев, подставим души Слову,
на разнотравиях Весны.
И вмиг поймем, что не осмыслим
Безмерности надзвездной выси
и Мира вечной новизны.
II
И Мира вечной новизны
последнюю благословенность,
пред шагом в выси нелинейность,
в мечту, что просветляет сны.
В владенья мерностей иных,
чью сущность не постигнет разум.
Не думая, как в омут, сразу
от остракизмов дней земных.
От бесконечностей оковных,
от слов заманчиво условных
несбывшегося бытия.
От гордости автомобильной,
от бесполезности усилий,
от мрака завтрашнего дня.
III
От мрака завтрашнего дня
без Бога никуда не скрыться.
По осени кружатся листья,
душа томится от огня...
Она пред выбором стоит
на перекрестке бифуркаций.
Ей не до смеха и оваций,
Душа пред выбором болит.
Чтоб данная свободы воля
определить сумела долю,
без сонма из обманных слов.
Чтоб средь грехов не растворилась,
чтоб обрела покой и милость
и высшего постигла новь.
IV
И высшего постигла новь
в момент свободы изъявленья,
когда уходят все сомненья
и наполняет всё Любовь.
В тиши, среди чащоб она,
в безмерье синевы небесной,
в астральной страсти наших песен,
в которых не бывает дна.
Протяжной тоникой в миноре,
прочь отгоняя быт и горе,
летят чрез горы и моря...
И часть души летит в той песне,
жаль, что нельзя лететь с ней вместе,
ведь держит нас еще Земля.
V
Ведь держит нас еще Земля.
Не оборвать нам эти нити,
по одиночке или в свите
не убежать нам с корабля.
Незримым парусом гоним,
Фотоны, облекая в ветер,
на том или на этом Свете
Корабль летит и мы летим...
Кто у кого в каких оковах,
кто добровольно, кто прикован
для послушанья бытия.
Роптать бессмысленно гордыне,
всем наказанье за унынье
и нераздельны – быт и Я.
VI
И нераздельны – быт и Я.
Я – симбиоз души и тела,
души, которая прозрела,
устав от общества вранья.
Ти Ви, газеты, Интернет
несут незримые оковы.
Ловцы душ чистых, светлых, новых
собою заслоняют Свет.
От истин, свыше к нам сходящих,
им плохо, если кто-то счастлив
всей суете наперекор.
Но заперт ветер городами,
им свежесть принесет – цунами,
а совесть пробудит – укор.
VII
А совесть пробудит – укор,
но он неуловимей эха
и где тот указатель, веха
и что он – нота ли, аккорд...
Откуда звук его придет
иль будет он не звуком, светом,
но вот весну сменило лето,
зим бесконечен хоровод.
Как прежде в спячке совесть наша
и не востребована чаша,
росли бы в небо города.
Для избранных апартаменты,
друг другу разрезая ленты,
всё делят долю господа.
VIII
Все делят долю господа,
заев шампанское икрою.
Гламуру не до слез и крови,
зачем они текут, куда...
Гламурный метросексуал,
продукт столичности и денег,
он и себя лишь ими ценит,
держа улыбчивый оскал.
Не тяготит души работа,
вся жизнь как праздник, как суббота,
без тягот нравственных границ.
Фейерверк убогого мышленья,
вульгарность – враг любых сомнений.
Не жизнь, а карнавальный блиц.
IX
Не жизнь, а карнавальный блиц.
В мельканье вспышек нет устоев,
проходят карнавалы строем
и нет на них открытых лиц.
А можно ль от других скрывать
то, что само источник света...
В весельи не найти ответа,
не селится в нем Благодать.
Она в порыве покаянья
и не помогут деньги, званья
постигнуть Истины печать.
Пред самой главною дорогой
понять, что хоть грешили много,
Отец не может не прощать!
X
Отец не может не прощать
детей, вернувшихся из странствий.
Порой испуганных и странных,
но ведь они же Его часть...
Он думает лишь об одном:
«Со мной сын на пути к спасенью.
День зимний станет вмиг весенним,
а прошлое забытым сном.
Вернувшийся к Отцу сын блудный,
грешить уж никогда не будет
и будет посрамлен мой враг.
Давно уже Денница изгнан,
но всюду злобы его призрак,
а в блудных душах терпкий мрак».
XI
А в блудных душах терпкий мрак...
Гордыня не выводит к свету,
одни укоры и наветы
и скрыт от глаз спасенья знак.
В безверье можно лишь гадать,
но и оракулы бессильны...
Ведут от цели странствий мили,
коль не живет в них Благодать.
И в Святки блюдце не поможет,
гаданий путь трагично сложен,
он всех заводит в никуда.
Cпросившим отвечают тени,
селя в них новый рой сомнений,
чтоб длилась мрака череда.
XII
Чтоб длилась мрака череда
под блеск сияний фейерверка.
В бардак распахнуты все дверки
и в водке топятся года.
Шампанское, аперитив,
красивые на вид коктейли
влекут, чтобы мозги хмелели,
чтоб Он не смог их пробудить.
И тело душу заглушает
злом из пропитых полушарий,
чтобы жила лишь злобой дня.
Закрыты мерности и выси,
до них ли злобно-пьяной мысли...
Но Веры всех спасёт заря.
XIII
Но Веры всех спасёт заря.
София в нас ее рождает,
безверье мудрость побеждает,
чтоб не бежали годы зря.
Чтоб, возвратившись в Отчий дом,
смиренно встали на колени,
презрев соблазны устремлений
и поняли – спасенье в Нем!
Он радостно бежит на встречу.
И ночью, и в дождливый вечер
ласкает Солнца луч Весну.
Весну родившейся Надежды,
в ней будет лучше всем, чем прежде,
в ней изживем из душ войну.
XIV
В ней изживем из душ войну,
навязанную нам Денницей.
Ведь жизнь не в автоколесницах,
а ищущих Слова найдут.
Слова, что выше главных книг,
слова Давидовой псалтири,
о том, чтоб души жили в мире,
чтобы разлад их не постиг.
Чтоб в многомерности житейской,
вела себя скромнее мерзость
и обрела бы совесть лесть.
И средь рекламных изобилий,
без страсти нравственных усилий,
открылось мне - есть Слово, есть!
15.12.07г. – 01.02.08г.